16:21 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона | |
| Демокрит Демокрит из Абдер (род. около 470, ум. около 380 до Р. Хр.) обучался философии у Левкиппа, о котором не сохранилось почти никаких сведений. Путешествовал для пополнения образования в течение пяти лет; был в Египте, Персии; в Афинах был недолго. Пользовался уважением сограждан. Аристотель упоминает о нем тоже всегда с уважением. По разностороннему и обширному знанию в Д. можно видеть предшественника Аристотеля. Подробности его биографии неизвестны. До нас дошли значительные отрывки его соч. физического и нравственного содержания; они собраны Муллахом в его I томе «Fragmenta philosophorum gr.». Д. – основатель атомизма, возникшего главным образом под влиянием философии элеатов. Элеаты отрицали множественность и движение, ибо они немыслимы без пустого пространства. Левкипп и Д., признавая явления, т. е. множественность и движение, должны были признать реальность и небытие, т. е. пустоты. Бытие не едино, а состоит из бесчисленного множества неделимых и незримых тел, атомов, движущихся в пространстве. Возникновение и уничтожение есть не что иное, как соединение и разъединение атомов; следовательно, строго говоря, нет ни возникновения, ни уничтожения; бытие вечно, а множественность его происходит от того, что пустота разделяет бытие на незримые частички. Атомы определяются Д. всеми атрибутами, которые элеаты приписывали бытию: они вечны, т. е. не возникли и не уничтожатся; они вполне заполняют собой пространство, т. е. в самом атоме нет уже пустоты; они неделимы, а потому и неизменяемы; они просты и однородны по составу – следовательно, все их различие сводится к количественным моментам, а качественных различий нет. Количественные различия могут быть троякие: по форме, величине и распорядку. По форме атомы бесконечно разнообразны. Различие величины определяет различие веса, который прямо пропорционален величине. Пустое пространство безгранично; оно охватывает атомы, разделяет их и образует конечные предметы. Возникновение и уничтожение предметов объясняется чисто механически, равно как и взаимодействие их; оно сводится к толчку и давлению. Действие на расстоянии атомистика объясняет истечениями. В предметах Д. различал первичные качества от вторичных, субъективных (напр. тепло и холод). Любопытно, что Теофраст делает Д. по поводу этого различения почти те же возражения, какие Беркли делал Локку. Атомы, находясь в безграничном пространстве, должны, благодаря своей тяжести, вечно падать (под тяжестью древние разумели свойство тела, в силу которого оно по необходимости падает вниз, ежели к тому нет механических препятствий). Падение это совершается по отвесной линии. От этого первоначального движения Д. отличает другое, происходящее от того, что атомы, различные по величине и, следовательно, весу, падают с различной скоростью (ошибочность этого допущения указал уже Аристотель), следовательно нагоняют друг друга и, благодаря толчкам, должны вызывать вращательное движение некоторых атомных масс. Этим вращательным движением образуются конечные предметы, а именно шарообразные тела, т. е. миры. Атомы в различных местах безграничного пространства образуют несчетное множество разнообразных миров. Эти миры не вечны; они образовались соединением атомов, разъединение атомов их уничтожает; последнее может случиться путем столкновения большей мировой системы с меньшей. Атомы, при образовании мировой системы, подлежат неизменному механическому порядку и подчинены тому, что с необходимостью проистекает из их свойств. Все в мире совершается с необходимостью; нет места случайности. При вращательном движении атомов в центре оказались более тяжелые, из которых образуется земля, на периферии – те, из которых образовались небо, огонь и воздух. Ветер своим напором выдавливает легчайшие частички, которые и образуют воду. Астрономические представления Д. не очень возвышаются над общепринятыми в его время в Греции и значительно уступают пифагорейским; кажется, что Анаксагор имел значительное влияние на астрономические теории атомистов. Д. рассматривал органическую природу, и в особенности человека, как со стороны физиологической, так и психологической. Душу Д. представлял себе в форме атома, которым можно объяснить особенности душевной жизни. Главнейшая из них – движение; душа, производящая движение, должна сама быть подвижной, т. е. душу следует себе представлять в форме круглых, огненных атомов. Мышление тоже есть движение. Дыхание вводит в нас, вместе с воздухом, новые огненные атомы, которые заменяют собой потраченные атомы души; поэтому прекращение дыхания вызывает смерть. Душа – самое существенное в человеке, и Д. советует заботиться о ней более, чем о теле. Все предметы одушевлены; душа, наполняющая весь мир, и есть божество, но это божество подчинено механическим законам, подобно всем предметам, и качественно не отличается от материального бытия. Особенное внимание Д. обратил на объяснение мышления. Ощущения возникают под влиянием внешних толчков и сами суть не что иное, как движения. Все виды ощущений дифференцировались из осязания. От предмета исходят токи, которые, путем пяти органов чувств, вызывают в теле представления. Зрительные ощущения, напр., образуются тем путем, что от предметов отделяются изображения их, которые попадают в глаза и оттуда уже во внутренние части тела. Посредником является воздух, который и нарушает ясность изображения. Мышление – такой же материальный процесс, как и ощущение; но первому Д. дает предпочтение перед последним. Сущность вещей мы познаем не ощущениями, а мышлением; атомы находит мышление, а не ощущение. Д. жалуется на ограниченность и трудность познания, но вся его система чисто догматическая, и поэтому весьма неправильно видеть в нем скептика. Из этических отрывков Д. мы можем заключить, что основные положения греческого нравственного миросозерцания положены уже Д.: напр., он на человека смотрит как на существо исключительно разумное (не волевое), видит в знании сущность добродетели. Эти воззрения развиты Сократом, Платоном и Аристотелем. Цель жизни Д. видит в блаженстве, но блаженство определяет как внутреннее спокойное состояние души, независимое от внешних благ. Наслаждение и страдание – мерило полезного и вредного; но полезное не отожествляется ни с чувственным наслаждением, ни с внешними благами. На брак Д. смотрит скептически, дружбу высоко ценит; с него начинается ряд исследований о дружбе, которыми может гордиться греческ. этика. На государство Д. смотрит, подобно другим греч. философам, как на единство, долженствующее поглотить индивидуум. На греческую мифологию Д. смотрел как на порождение фантазии; возникновение религии он объяснял себе сильным впечатлением, которое должны были производить на человека некоторые явления природы. Д. допускал существование существ высших по организации, чем человек, и их влиянием объяснял пророческие сны и т. п. Д. был первым последовательным материалистом; его система была переработана Эпикуром, нарушившим строгую логичность мышления Д. Современный материализм прибавил мало принципиально нового к положениям Д. Ср. Zeller, «D. Philosophie der Griechen» (5 изд. Лпц., 1892); кн. С. Трубецкой, «Метафизика в древн. Греции». Специальная литература приведена у Целлера. Об этических отрывках см. статью Радлова в «Вопр. философии и психологии», кн. 12. Э. Радлов. Демон Демон (daimwn) – вообще означает (в классич. литер.) деятеля, обладающего сверхчеловеческою силой, принадлежащего к невидимому миру и имеющего влияние на жизнь и судьбу людей; между daimwn и Jeoz приблизительно такое же отношение, как между лат. numen и deus. Бесспорной этимологии слова Д. не существует. Три главные: 1) Платонова (в Кратиле) от глагола dahnai – знать (oti jronimoi kai dahmoneV hsan, daimonaV autouV wnomase); Д. – знающий. – 2) Известная древним грамматикам и усвоенная в новое время Поттом производит слово Д. от корня общего с глаг. daiomai, dainumi, dateomai – раздаю, распределяю (дары), – Д. – daitumwn – раздаятель, распределитель (даров), ср. эпитет Зевса 'EpidwthV, Гадеса – 'IsodaithV и богов вообще – dwthreV eawn. – 3) Принимаемая Боппом, Бенфеем и Курциусом – от корня diF соотв. восточно-арийск. deva, daeva и daivas (с переходом дигаммы в соотв. носовую и с суффиксом mwn – man), Д. – блестящий, светлое существо – бог. Изречение первого греческого философа Фалеса, что все полно демонов (panta daimonwn plhrh), есть точное выражение в отвлеченном сознании того взгляда, на котором основывалась первобытная религия у всех народов. Эта религия лучше всего определяется как пандемонизм, что не мешает ей быть вместе с тем и культом умерших или предков; ибо между демоническими силами природы и душами людей первоначально не полагалось определенной границы: умерший предок мог воплощаться в каком-нибудь священном камне, дереве, звезде и т. п., а с другой стороны, всякий природный дух мог принимать человеческий образ, смешиваться с людьми и становиться демоном-родоначальником. Внутренние перемены в идее Д. неразрывно связаны с общим ходом развития античной религии. Мы находим здесь два соотносительных течения религиозной мысли: одно – в смысле дифференциации, приводящее от первоначального смешанного пандемонизма к понятию о демонах, как исключительно злых существах; другое – в смысле интеграции религиозного миросозерцания, постепенно переходящего от хаотической множественности божественных и демонических существ к единобожию. Гомерический эпос есть памятник уже начавшегося процесса; религиозное сознание только что вышло здесь из первобытного безразличия, верховные олимпийские боги выделены и поставлены над сонмом мифических существ низшего порядка; однако, память о прежнем смешении еще свежа и различение нетвердо: олимпийцы и самый Зевс еще называются иногда общим именем демонов: Dwmat eV aigiocoio DioV meta daimonaV allouV. Это, впрочем, встречается лишь как исключение: вообще же индивидуально определившиеся и поэтически оформленные божества не называются у Гомера демонами, и за этим словом (преимущ. в единств. числе) остается преобладающий смысл какого-то неопределенного, таинственного воздействия или наития невидимого мира на человека. Д. на зывается высшее решение, окончательно и непреложно определяющее судьбу дел человеческих (напр. Ил. VII, 271, 377, 396); Д. поминается при клятве (напр. Ил. XIX, 188); Д. – благое и мудрое внушение свыше (напр. Од. III, 26). Д. приписывается также возбуждение в человеке необычайного мужества и решимости: JarsoV enepneusen mega daimwn. Чаще, однако, Д. приписывается вредоносное воздействие на человека, так что у Гомера уже находится зародыш будущего превращения Д. из божества в злого духа. Истребительный пожар, бешено устремляющийся на убийство воин сравниваются с Д.: daimoni isoV; насильственная смерть называется Д.: paroV toi daimona dwsw. противный ветер – kakoV daimwn. Обманчивое и пагубное внушение есть дело Д.: mhde se daimwn entauJa treyeie; daimonoV aisa kakh.Встречается и прилагательное: daimonioV, в смысле одержимого роковою губительною силой. Впрочем у Гомера и олимпийские боги не лишены злых качеств и пагубного воздействия на людей. Более решительное обособление Д. от богов, но не по характеру их действия, а по происхождению, находится у Гезиода: Д. суть умершие люди золотого века. Когда земля сокрыла их в своем лоне, воля великого Зевса сделала их славными Д., рассеянными в земном мире, хранителями смертных людей (Труды и дни). По словам Плутарха, Гезиод первый ясно установил четыре разряда одаренных разумом существ, обитающих во вселенной: на вершине боги, потом великое число добрых Д., далее герои или полубоги и наконец люди. Так как герои при жизни своей причислялись к людям, а по кончине смешивались с Д. или богами, то эти 4 разряда легко сводились к 3 и получалось общее определение Д., как существа среднего и посредствующего между бессмертным божеством и смертным человеком – metaxu Jnhtou kai aJanatou. По мере того, как с развитием культуры и гражданственности непосредственное общение человека с жизнью природы, определявшее собою первобытную религию и получившее в поэтической теологии Гомера свою высшую художественную форму, отступало на задний план, – и для религиозного сознания божества прекрасной природы утрачивали свое жизненное значение, и главный интерес сосредоточивался на мифических образах, связанных с культурным существованием человека и с вопросами самостоятельной религиозной мысли. Геракл – олицетворение человеческого труда и подвига, побеждающего враждебную власть природы и обусловливающего цивилизацию; Деметра – основательница оседлой культурной жизни; Дионис – бог возрождения и бессмертия, добрый Д. по преимуществу (agaJoV daimwn) – вот главные предметы религиозного почитания этой эпохи, а с ними толпа всевозможных демонических существ, окружающих человека и принимающих самое близкое и прямое участие в его повседневном существовании. Тесная связь этих Д. с интересами и нуждами человека видна из их прозваний – daimoneV apotropaioi, alexikakoi, melicioi, akesioi, propoloi; особым почтением продолжали пользоваться древние божества домашнего очага – daimoneV estioucoi. Так как все эти демонические существа (или по крайней мере большинство) были сами первоначально лишь душами умерших, то естественно, что развитие культа Д. шло об руку с усиленным почитанием мертвых и могил. Если человеческая жизнь управляется Д., то зло и бедствия этой жизни указывают на существование дурных Д. К тому же приводит и происхождение самих Д.: если умерший обращается в Д., то умерший злодей естественно становится не добрым, а злым Д. Поэт Фокилид из греч. писателей первый говорит прямо (по свид. Климента Алекс.) о разряде дурных Д. (jauloi d.). В самофракийских таинствах рядом с благими кабирами играли какую-то роль и злые кобали. Относительно дурных Д. вместо молитв употреблялись заклинания – apopompai. Замечаемое в жизни отдельных людей преобладание благополучия или несчастия привело религиозную мысль к новому видоизменению идеи Д. – к представлению особого Д., который при самом рождении дается человеку на всю его жизнь и своим характером определяет его судьбу; это – daimwn geneJlioV (встреч. у Пиндара). Счастливый человек есть тот, который получил при рождении доброго Д.; поэтому такой человек и называется eudaimwn, в противном случае – kakodaimwn, dusdaimwn, barudaimwn. Представить нравственное оправдание этой противуположной судьбы было одною из задач греческих мистерий; ясный отголосок их учений мы находим у великих трагиков. У Эсхила большую роль играет Д. мститель (alastwr – незабывающий); он имеет не личный, а родовой характер (d. gennaV), его действием потомки становятся и жертвами, и мстителями за грехи предков, проявляя нравственную солидарность поколений – patroJen sullhptwr genoit an alastwr (Агам.). Во множ. числе alastoreV называются у того же поэта богини мщения и искупления эриннии – эвмениды, рожденные (по Гезиоду) из крови оскопленного своим сыном Кроноса. По реально-мистическому объяснению Павзания alastwr есть призрак умершего от преступления, привязывающийся к дому или роду виновных и не отступающий до умиротворения или отмщения обиды. Эврипид (в Алькесте) олицетворенную смерть (JanatoV) называет господином демонов (daimonwn o kurioV), причем схолиаст ссылается на общее мнение, что мертвецы и Д. – одно и то же (jasi gar touV nekrouV daimonaV). Философия греческая, с самого начала давшая свою санкцию популярной идее Д. (в вышеприведенном изречении Фалеса), много способствовала ее дальнейшему развитию. Для Гераклита, стоявшего за внутренний смысл и связь всего существующего и отрицательно относившегося ко всяким внешним разграничениям, демоническая сила получала имманентный характер, совпадая с этическим самоопределением человека: hJoz anJrwpw daimwn. В пифагорейской школе демоны отожествлялись с душами, не теряя, однако, своего специфического характера, ибо души бывают разного рода: на небе они – боги, на земле – люди, а в срединном пространстве – демоны. Эмпедокл, соответственно своему основному дуализму, признавал добрых демонов, как порождение и служителей всемирной Любви (Filia), и злых, как порождение и служителей всемирной Вражды (NeicoV). С разных сторон индивидуальные мифологические черты в идее Д. сглаживались, разрешаясь в общих метафизических и этических понятиях. То же самое совершалось и с богами Гомера и Гезиода (теософия Орфиков, полемика Ксенофана против мифологии), и в результате этого двойного процесса получилась идея единого Божества, которому, вместе с собственным именем Зевса, возвращено первобытное неопределенное название демона: ?En kratoV, eiV daimwn geneto megaV arcoV apantwn. Та же идея, вполне освобожденная от мифологических воспоминаний, является в учении Анаксагора о едином Уме, зиждителе и управителе вселенной. Удовлетворительный в смысле общей руководящей идеи, этот рациональный монизм не давал, однако, достаточного объяснения всей эмпирической действительности, со стороны как внешней (космической), так и внутренней (религиозно-нравственной) жизни. Поэтому не только софисты выступили за права иррационального факта против абсолютного разума, но и высший выразитель греческого духа, Сократ, с одной стороны, смеялся над неудавшеюся рациональною космологиею своего учителя Анаксагора, а с другой – подвергся обвинению в том, что вводить новых демонов – daimonia caina. Признавая, что мир и жизнь человеческая управляются единым верховным, целесообразно-действующим разумом, отожествляя добродетель с познанием истины, Сократ вместе с тем допускал в широкой мере чистоэмпирический, иррациональный (в смысле недоступности человеческому рассудку) характер тех способов и частных путей, посредством которых проявляется и осуществляется всемирная разумность. Этим объясняется его осторожное отношение к народной религии, а также его положительные показания об особых демонических внушениях, которые он лично испытывал. Сводя общую сущность нравственности к разумным понятиям, Сократ, на основании собственного опыта, в действительные условия для частных проявлений нравственной жизни вводил, сверх рациональных мотивов, и мистический элемент. Знаменитый «демон Сократа» (как он сам его понимал) был благотворное провиденциальное внушение, обращавшееся в единичных случаях к его разумной воле, но не в форме только внутреннего сознания, а и внешним ощутительным образом: Платон и Ксенофонт согласно свидетельствуют, что Д. говорил Сократу с помощью звука и знака – jwnh cai shmeion. По содержанию этих внушений, всегда целесообразных (в высшем нравственном смысле), их нельзя признать за простые болезненные галлюцинации, а по их ощутительной форме их нельзя отожествить с голосом совести или категорическим императивом. С буквою (но не со смыслом) Платонова и Ксенофонтова свидетельства согласно приводимое Плутархом мнение, что Сократов Д. выражался в чихании, которое было и jwnh, и shmeion. Более внимания заслуживает объяснение самого Плутарха: подобно тому как во сне, несмотря на бездействие внешних органов чувств, впечатления и внушения извнутри души облекаются в форму внешних чувств – мы видим образы, слышим звуки, – так у Сократа, и в бодрственном состоянии, внутренние внушения божества переходили во внешние ощущения. Другими словами, Плутарх приписывает Сократу то, что теперь наз. правдивыми или вещими галлюцинациями. Д., существование которого Сократ признавал как эмпирический факт, у его учеников стал опять предметом теоретических взглядов. Платон, с одной стороны, утверждает (в Тимее), что всякий мудрый и добродетельный человек, живой или умерший, имеет в себе самом нечто демоническое – daimonion ti, и потому его справедливо называть демоном, а с другой стороны (в Федре, Государстве, Федоне, Горгии), говорит, что каждому человеку по его собственному выбору дается Д. – руководитель, который, впрочем, отличается от руководимой души не по природе, а только по степени достигнутого совершенства. Ибо Платон признает сложную иерархию духовных существ, начиная от простых душ предков или домашних демонов и кончая небесными богами, непосредственно созерцающими единое верховное благо. В этом платоническом взгляде (систематически разработанном неоплатониками) основное различие оказывается не между богами и демонами (оно здесь второстепенно), а между единым абсолютным божеством и множественностью относительных, смешанной природы духовных существ, более или менее причастных божеству. Но меньшее добро есть то же, что зло – и так. образом возвращается чуждое первоначально платонизму представление дурного Д. Некоторые из писателей после-сократовской эпохи останавливаются на простом противуположении добрых и злых демонов (Исократ, Ксенократ, Эвклид, утверждавший, что у каждого из нас есть по два демона противуположного характера); у других писателей является тенденция только злых называть демонами, а добрых – богами (так, между прочим, у Плутарха). Но такое разграничение не могло быть удержано; между мифологическими божествами не было ни одного свободного от дурных свойств и действий, и если существа такого рода суть не боги, а демоны, то прав был Эврипид, когда называл Афродиту (в Ипполите) худшим из демонов – kakisth daimonwn. Когда развитая религиозно-философская мысль признала достойным поклонения единственно лишь абсолютно-доброе, весь эллинский пантеон должен был быть исключен из сферы истинного божества; все олимпийцы превращались в демонов, в духов обмана и зла. Такой взгляд, окончательно утвердившийся в философии патристической, был, таким образом, не случайным и внешним для эллинизма, а его собственным последним словом по этому предмету. Ср. Ukert, «Ueber Damonen, Heroen und Genien» (Лпц,. 1850); Gerhardt. «Uber Wesen, Verwandschaft u. Ursprung der Damonen u. Genien» (Б. 1852); Neuhauser, «De Graecorum demonibus» (Берл. 1857); Lelut, «Du Demon de Socrate» (П. 1836); Hild, «Etude sur les demons» (П. 1881). Вл. Соловьев. Демонетизация Демонетизация – потеря монетою (в настоящее время – серебром) ее денежного качества. В роли денег, серебро и золото, под влиянием разных условий экономической жизни, испытывали ряд колебаний в ценности, особенно серебро. До XVI в. отношение между золотом и серебром составляло 1 : 10 – 12; затем это отношение стало изменяться, в зависимости не только от открытия богатейших серебряных рудников в Америке, но также и от действия других причин (напр. в период Тридцатилетней войны население обращало имущества в такую форму, которая, при наименьшем объеме, обладает наибольшею ценностью, т. е. в золото). В 1701 – 1710 г. отношение между серебром и золотом было 1:15,27. В XVIII в. падение ценности серебра, не везде одинаковое, обратило на себя внимание выдающихся ученых и госуд. людей. Большое влияние на установление отношения между серебром и золотом как 1 : 15,5 оказала Франция, принявшая законом 1803 г. систему биметаллизма и, благодаря хозяйственному могуществу, имевшая возможность поддержать определенное отношение. В противуположном направлении стала действовать Англия, введшая с 1816 г. золотую единицу, с сообщением серебру качества разменной монеты. Этот факт не остался без влияния на падение ценности серебра. С особенною силою вопрос об урегулировании отношения между серебром и золотом возник тогда, когда понизилась ценность золота, вследствие открытия калифорнских, австралийских и др. зол. рудников. В виду изобилия золота некоторые теоретики предлагали переход к серебряной единице; но вскоре серебро стало опять падать в цене. Причиною этому были два фактора: первый, действовавший и ранее – увеличение добычи серебра сравнительно с золотом, и второй – переход других государств к золотой единице. По исчислению Сетбера, после открытия Америки было добыто (в кгр.): добыто (в кгр.) (милл. фр.) 1493-1885 золота 11090511 38138 1493-1885 серебра 206804485 44630 1886-1892 золота 1120000 3775 1886-1892 серебра 24200000 3800 Следовательно, золота добыто меньше, чем серебра, что и отразилось на понижении ценности последнего. Не без значительного влияния остался переход к золотой единице Германии, в 1870 г. Он усилил запрос на золото, а предложение больших количеств серебра на продажу на лондонском рынке, являющемся центром продажи серебра, повлекло за собою дальнейшее понижение ценности белого металла. За Германией последовали Швеция, Норвегия и Австро-Венгрия, в 1892 г. Так как падение ценности серебра имеет огромное значение не только для стран с двойной единицей, но и для всего мирового хозяйства, то образовался так назыв. латинский союз, из 5 государств (Франция, Италия, Бельгия, Голландия и Швейцария), имеющий целью регулировать выпуски серебряной монеты в этих государствах. Кроме того государства, заинтересованные в устройстве денежного обращения, созывали конференции для разработки мер к урегулированию отношений между серебром и золотом. В последнюю половину XIX в. отношения были такие: 1850 1:15.7 1880 1:18.05 1890 1:19.5 В последнее время ценность серебра понизилась еще более. См. капитальный труд Soetber'a, «Edelmetallprodaction und Werthverhaltniss zwischen Gold und Silber» (1875). В. С. Демонстрация Демонстрация, военно-политическая и военная. Первая употребляется как средство понуждения и устрашения, с помощью которого можно было бы достигнуть цели, не прибегая к вооруженному столкновению. Подобного рода военно-политические Д. заключаются в нотах угрожающего характера, стягивании к границе значительного числа войск, вообще в шумных приготовлениях к войне. Они удаются весьма редко, и только по отношению к противнику слабому. Военные Д. (происходящие во время самых военных действий) служат для подготовки главных решающих операций; назначение их – отвлечь внимание противника от важнейшего пункта театра войны или поля сражения. Так. образом, они играют весьма важную роль и в стратегии, и в тактике (в которой называются «ложными атаками»), особенно же в первой, потому что значение и сила их возрастает с увеличением расстояний. В тактике успех Д. обусловливается: 1) выбором такого пункта для ложной атаки, который сам по себе имеет известную важность (иначе противник не будет введен в заблуждение) и по возможности удален от пункта главной атаки, и 2) способом ведения демонстративной атаки, которая должна быть не менее энергична, чем главная. Демосфен Демосфен – один из знаменитейших ораторов древнего мира; род. в Афинах в 384 г. до Р. X., происходил из знатного рода. Главным учителем его в красноречии был Исей, по некоторым известиям, Д. был также ревностным учеником Платона и Исократа. С юных лет Д., мечтая о славе оратора, взял себе за образец Перикла и прилежно изучал Фукидида, переписав его восемь раз собственноручно. Афиняне в то время были очень избалованы по отношению к ораторам: от оратора требовались не только внутреннее содержание, но известная мимика, разные приемы рук, пальцев, положение тела во время речи, игра физиономии. Между тем Д. был косноязычен, имел слабый голос, короткое дыхание, привычку подергивать плечом и пр. Настойчивостью и энергией он победил, однако, все эти недостатки. Он учился ясно произносить слова, набирая в рот черепки и камешки, произнося речи на берегу моря, при шуме волн, заменявших в данном случае шум толпы; всходил на крутизны, громко читая поэтов; упражнялся в мимике перед зеркалом, причем спускавшийся с потолка меч колол его всякий раз, когда он, по привычке, приподнимал плечо. Изучая образцы красноречия, Д. по неделям не выходил из комнаты, обрив себе половину головы, во избежание соблазна. Его первые попытки говорить публично не имели успеха; но, ободренный актером Сатиром, Д. продолжал работать над собой. В первый раз он обратил на себя серьезное внимание в процессе против своих опекунов Афоба и Анетора, ограбивших его во время малолетства. Д. выиграл процесс, но не вернул всего своего состояния. Политическая деятельность Д. началась с усилением Филиппа Македонского. Предвидя гибель афинской свободы, Д. выступил со своими знаменитыми филиппиками и олинфскими речами. В 352 г. он в первый раз энергично указал афинянам на тайные замыслы Филиппа и побуждал сограждан пожертвовать всем для создания сильного флота и войска. Зорко следил он за всеми военными действиями Филиппа в Греции, горячо убеждая народ помогать противникам Филиппа, чтобы не дать ему усилиться. Д. не падал духом от неудач; но когда Филипп силою и хитростью завоевал Фокиду, поставил свои условия Фивам, избран был сам в число амфиктионова судилища и прислал послов в Афины, Д. произнес речь «О мире» и советовал уступить перевесу силы, в ожидании удобной минуты для новой борьбы. Вскоре затем Филипп воспользовался враждой аргивян с лакедемонянами и послал на помощь первым войско и деньги, надеясь проникнуть этим путем в Пелопоннес. Тогда Д., с другими послами из Афин, отправился удержать аргивян и мессенцев от союза с Филиппом. Несмотря на коварство Филиппа, послы которого уверяли афинян в его миролюбии и жаловались, что Д. напрасно восстановляет против него всю Грецию, Д., благодаря страстному красноречию и глубокому убеждению, снова разоблачил его во второй своей филиппике и вложил в уста народа достойный ответ и вызов Филиппу. Заслуга Д. должна быть ценима на этот раз особенно высоко, потому что Филипп подкупами и другими средствами приобрел сильных друзей в Афинах; во главе их стоял Эсхин, явившийся опасным врагом Д. С ним и его партией снова пришлось считаться Д., когда Филипп завоевал Эвбею, все более угрожая свободе Афин. И на этот раз победили энергия, благородство и талант Демосфена. Он поднял всю Грецию против Филиппа. Фокион, во главе войска, собранного по настоянию Д., изгнал из Эвбеи тиранов, посаженных Филиппом. Вскоре затем Филипп принужден был также снять осаду Коринфа. Д. был увенчан золотым венцом, на празднике больших Дионисий; но ему не суждено было завершить успешно дело рук своих. Вторая священная война позволила Филиппу проникнуть в самое сердце Греции; он захватил Элатею. Народ в Афинах пришел в отчаяние, узнав об этом. Один Д. не падал духом, и по его настоянию, при его личном содействии, между Афинами и Фивами состоялся договор, повлекший за собой две победы. В Афинах торжествовали, на голову Д. возложили венок; но радость эта была последнею и короткою. Битва при Херонее, в 338 г., положила конец свободе и независимости Греции. Филипп, по своему обыкновению, старался после победы приобрести расположение Афин, отпустив пленных без выкупа, выдав тела убитых и пр.; но Д. не переставал предостерегать доверчивых афинян. Он приобрел этим много врагов, так как лукавая кротость Филиппа и его деньги подкупали граждан. Однако, несмотря на происки Эсхина, Д. был снова увенчан народом. Борьба партий продолжалась много лет и окончилась полным торжеством Д., после речи его «О венце». Это последнее состязание привлекло тысячи слушателей со всей Греции, и сам Эсхин признал совершенство красноречия своего знаменитого противника. Смерть Филиппа возбудила новые надежды. Д. убеждал не отдавать гегемонию в руки наследника Филиппа, надеясь поднять снова всю Грецию и другие народы, покоренные царем. Александр не дал опомниться противникам и быстро подавил волнение. Его победы не сломили духа Д. Он воспользовался восстанием Фив, чтобы снова уговорить Афины свергнуть иго Александра. Александр усмирил восстание, жестоко наказал Фивы, потребовал от афинян выдачи Д., но, уступая просьбам афинского народа, оставил ему благородного патриота. С этой поры, однако, судьба преследовала Демосфена. Он был запутан врагами в большой процесс, приговорен к уплате крупной суммы, и, не имея ее, бежал в Этну и Трёзены. Когда умер Александр, казалось, счастье снова повернулось в сторону Д. С торжеством встретили его афиняне и стали слушать его, вооружаясь к борьбе. Но скоро Антипатр, победитель восставших городов, осадил Афины, и Демосфен бежал в Калаурию. Здесь, окруженный врагами, он принял яд в храме Посейдона, не желая отдаться живым в руки врагов (322). Афиняне вскоре поставили ему памятник вблизи этого храма. Речи Д. называют «зеркалом характера». Он не был ритором, не любил придуманных украшений, но действовал на слушателей силою убеждения, логикой, строгим развитием мысли, кстати употребляя доводы и примеры. В приготовлении к речам проводил он нередко целые ночи. Язык его величествен, но прост, серьезен и приятен, сжат, но вместе с тем удивительно плавен. Он достигал успеха не стремлением к эффектам, но нравственной силой, благородством мысли, любовью к родине, ее чести, ее славе и ее прошлому. Число речей Д., известных в древности, было 65. Из них сохранилась 61, но в том числе несколько, принадлежность которых Д. сомнительна. Уже в древности Д. имел многих комментаторов, из которых главные – Дионисий Галикарнасский и Либаний. После Editio princeps (Венеция, 1504) лучшие изд.: Reiske (Лпц., 1770), J. Bekker (Б. 1825, Лпц. 1854), Baiter et Sauppe («Oratores Attici», Цюрих, 1838), Vomel (Пар., 1843) и Dindorf (Оксф. 1846; Лпц. 1855). Отдельные речи, в особенности Филиппики, обработаны во многих издан.: Doberenz, Westermann, Vomel (Франкф.), Franke (Лпц.). Лучшее толкование ко всем речам Д. – «Apparatus criticus et exegeticus ad D. etc.» (Лонд. 1824; «Indices in apparatum etc.», Seiler'a, Лпц., 1833). Ср. Плутарх, «Vita Demosthenis»; Schaumann, «Prolegomena ad D.»; Schafer, «D. und seine Zeit» (Лпц., 1856); Georges Perrot, «Eloquence polit. et judic. a Athenes»; его же, «D. et ses contemporains» (1878); Maurice Croiset, «Des idees morales dans l'eloqu. polit. de D.». Речи Д. на русский яз. переводились неоднократно, начиная с конца прошлого века: «Речь Д. о венце, за Ктисифона против Есхина», с греч., Пономарева (М. 1784), «Первая Демосфенова речь против Филиппа» (СПб. 1776), «Демосфеново надгробное слово афинянам, убиенным при Херонее», перев. старорусского еп. Евгения (СПб. 1807, изд. росс. акд.) и пр. Из новейших: «Речи Д.» (Каз. 1886), В. Краузе; «Олинеские речи Д.» (с биографией и характеристикой, М. 1883), И. Белорусова; «Олинеские речи и первая речь против Филиппа» (Киев, 1885). Депозит Депозит – движимое имущество (особ. деньги и ценные бумаги), вносимое в государственные или кредитные учреждения с правом возврата его или для определенных при взносе целей. Таким образом Д. являются вклады в банки и главным образом (техническое значениe слова) все те взносы, которые делаются различными лицами в судебные и административные учреждения для обеспечения следуемых с них взысканий, явки в суд и исполнения тех или иных действий. Таким образом в случае невозможности, за отсутствием кредитора или по другим причинам, внести лично последнему срочный платеж должник может произвести этот взнос в судебное учреждение по месту платежа (ст. 2055, т. X, ч. 1); в случае необходимости обеспечить иск могут быть представлены в суд деньги или ценные бумаги, взамен других видов обеспечения (ст. 615 Уст. гр. суд.) и т. д. Все эти взносы поступают в государственное казначейство и хранятся за счет подлежащего присутственного места, или как также выражаются, в Д. этого места. Остальные движимые имущества, представляемые как Д., хранятся у нас по правилам ст. 1009 – 1020 Уст. гр. суд. Во Франции существуют специальные кассы для принятия Д. этого рода (так наз. caisses de consignation); в Пруссии в 1879 г. была издана снециальная Hinterlegungsordnung, которою установлен точно разработанный порядок приема и хранения Д. в административных и судебных местах и определены юридические отношения, возникающие между государством и депонентами. Вообще говоря, эти отношения определяются по правилам, действующим о поклажах (т. е. depositum regulare и irregulare), когда речь идет об имуществах, подлежащих возврату, о займе – когда Д. и бумаги поступают в распоряжение депозитной кассы и возвращаются другими знаками, в равном количестве и качестве, или о закладе, если имущества, поступающие в Д., являются залогом исполнения каких-либо действий. В. Н. Депре Депре (Марсель Deprez) – франц. инженер и физик, известный своими работами по электричеству. Род. в 1843 г., кончил курс «Ecole des mines». Громадную известность доставили ему его опыты над передачей электрической энергии на расстояние. Д. долго занимался теоретическим решением этого вопроса, а практически на 2-ой международной электротехнической выставке в Мюнхене (1882) им устроена передача по обыкновенной телеграфной проволоке 1 1/2 лошадиных сил из Мисбаха (57 км.). Д., основав затем в Париже «Societe pour la transmission de force electrique», продолжал свои опыты; но достигнутые им результаты были недостаточны для практических целей вследствие неудовлетворительности машин. Тем не менее его опыты показали возможность практического выполнения этой столь важной для техники задачи. Д. с успехом занимался и теорией динамомашин. Относящиеся сюда его работы, напеч. в «Lumiere electrique», вошли почти во все известные соч. о динамомашинах. Особенно важны его заслуги по разработке кривой, примененной в теории динамомашин впервые Гопкинсоном и названной Д. характеристикой. Электротехника обязана ему и носящим его имя гальванометром. Д. был в 1886 г. избран в члены акд. наук. С 1890 г. состоит проф. в «Conservatoire des arts et metiers» в Париже. Депутат Депутат – в России так назыв. лицо, отряжаемое учреждением или сословием для присутствования при производстве какого-либо дела или каких-либо действий, в видах ограждения интересов этого учреждения или сословия, или лиц, к нему принадлежащих. До судебной реформы 1864 г. при производстве уголовных следствий должны были присутствовать Д. того сословия или ведомства, к которому принадлежал обвиняемый, причем Д. от духовного ведомства, купечества и мещанства именовались постоянными, прочие – временными. Уставом уголовного судопроизводства правило это отменено, но в местностях, в которых он не введен (Сибирь, напр.), оно сохраняется по отношению к обвиняемым, принадлежащим к духовенству или военному званию. В некоторых случаях присутствовали Д. и при производстве гражданских дел (в уездных судах и магистратах). При межевании земель казенных, удельных и инородческих присутствуют Д. подлежащего ведомства, наблюдающие за правильностью отвода земель. Земским Положением 1890 г. и Городовым Положением 1892 г. в состав земских собраний и городских дум введены Д. от духовного ведомства. Депутатами называются и лица, избираемые сословиями для производства особого рода дел, касающихся интересов сословия. Дерби Дерби – назв. знаменитых скачек. Начало свое они получили в селе Эпсоме, ныне местечке в англ. графстве Суррей, в 3 милях от Лондона, издавна сделавшемся любимым местом собрания спортсменов. Лорд Дерби купил здесь дачу Окс, великолепно отстроил ее и окружил парком. В 1778 г. в программу празднества, по случаю женитьбы лорда Д. вошли и скачки, имевшие неожиданный успех; с тех пор скачки стали повторяться ежегодно и сохранили за собою имя их основателя. «Дерби» и «Окс» – две известнейшие скачки в мире, ареной для которых поныне служит эпсомский ипподром. Дистанция скачек Д., происходящих ежегодно 21 мая, – 1 1/2 м. или (2 в. 133 с.). Приз эпсомского Д. нередко доходит до 40000 руб. Во всех странах, где существуют скачки, в том числе и у нас в Москве, устроены свои «дерби». Так называемый приз «всероссийского Д.» разыгрывается ежегодно (1893 г. – по счету 8-ой) в Москве в сезон летних скачек. Запись лошадей производится за два года вперед; к состязанию допускаются только трехлетки. Приз «всероссийского Д.» в 1893 г. превышал 20000 руб. Дистанция та же, что и для эпсомского Д. В Москве же ежегодно разыгрывается и приз рысистого Д. Дергач Дергач, коростель-дергач (Crex pratensis) – птица из семейства водяных пастушков (Rallidae). Род Сrех отличается: слегка согнутым клювом, короче головы, с килеватой спинкою; крыльями, в которых 2-е и 3-е маховое перо длиннее всех; очень коротким хвостом; толстыми плюснами, и короткими пальцами, из которых задний равен 1/4 плюсны. Немногочисленные виды распространены по умеренному поясу северного полушария. Обыкновенный Д. (С. pratensis) сверху черно-бурого цвета с буро-желтыми каемками перьев; крылья рыже-бурые; горло и часть шеи пепельно-серые; нижняя сторона беловатая; бока с бурыми полосками; ноги серые; самка бледнее. Длина 29 стм. Водится на лугах и полях всей сев. Европы и значительной части средней Азии; перелетен (в Петербургской губ. прилетает в начале мая, улетает в августе); питается семенами, насекомыми; поедает также мелких птиц; замечательно ловко прячется; быстро бегает и неохотно взлетает. Весною Д. издает характерный громкий трещащий крик; он – более ночная птица, чем дневная. Гнездится на земле (в Петербургской губ. в конце июня) и кладет до 9 – 11 яиц. Н. Кн. Дерматология Дерматология или правильнее дерматопатология – наука о кожных болезнях. Кожа, представляя громадную поверхность (у человека ростом в 1,60 до 1,65 м. – до 15000 кв. стм.), может не только сама быть местом локализации самых разнородных страданий, но и поражаться при многих общих заболеваниях. Изучение болезней кожи подвинулось особенно сильно во 2-й половине настоящего столетия трудами профессора Гебры. Наибольшую трудность представляло и представляет и в настоящее время изучение причин и анатомо-патологических основ большинства болезней. Прежде различали (по классификации Виллана) болезни кожи только по внешнему виду различных изменений, замечавшихся на ней. Так, напр., все болезни ее подводились под папулы, чешуйки, гнойнички (пустулы), пузырьки (везикулы), бугорки (туберкулы) и т. д. В 1844 г. Гебра распределил все болезни кожи на: 1) гиперемии, 2) анемии, 3) аномалии кожных отделений, 4) выпоты, 5) кровоподтеки, 6) гипертрофии, 7) атрофии, 8) доброкачественные и 9) злокачественные новообразования, 10) язвы, 11) неврозы и 12) паразитные болезни кожи. Предложенная Геброй классификация, хотя и принята большинством дерматологов, но не удовлетворяет вполне научным требованиям, почему и вызвала несколько попыток других форм классификации. Прежде первенствующую роль в развитии болезней кожи приписывали особой порчи крови – различным дискразиям, остроте крови и т. п. В настоящее время различают главным образом 2 рода причин: симптоматические болезни кожи и идиопатические. Первые обусловливаются причинами, коренящимися в самом организме, как, напр., общими заболеваниями, наследственностью или же страданиями некоторых внутренних органов. Особенно часто и чрезвычайно разнообразные болезни кожи развиваются при страданиях женской половой сферы. Точно также сопровождаются болезнями кожи различные нервные страдания. Далее известны случаи появления различных изменений кожи при введении в желудок некоторых веществ, как лекарственных, так даже и пищевых (как, напр., крапивница от употребления земляники, трюфелей, раков и т. д.). Идиопатические болезни суть такие, которые обусловливаются непосредственным воздействием болезнетворных причин на наружные покровы. Эти причины могут быть механические, химические, паразитные и климатические. Особенное значение получили болезни кожи паразитного происхождения. Благодаря успехам бактериологии удалось убедиться, что многие кожные болезни обязаны своим появлением различным микроорганизмам, как, напр., волчанка и проказа. В настоящее время наука о болезнях кожи получила весьма широкое развитие, особенно во Франции, Австрии и Германии. В России предмет преподавания ее почти во всех университетах связан с сифилидологией; только в военно-медицинской акд. дерматология представляет самостоятельную кафедру. Г. М. Г. Дефицит Дефицит (лат.), то же, что недочет, означает, во-первых, сумму, недостающую при определении состояния кассы, так наз. кассовый Д., далее убыток, который оказывается при сведении купеческих счетов, и наконец в финансовой науке сумма, на которую в бюджете государства, общины и др. расходы превышают доходы. В последнем случае следует различать бюджетный Д. и действительный Д. Первый обнаруживается при составлении бюджета (когда необходимые расходы больше предполагаемых доходов) и может уменьшиться, даже совсем исчезнуть вследствие непредвиденного роста доходов. Действительный же Д. обнаруживается лишь при сведении счетов за истекший год.  Ссылка на страницу: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона Теги: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона | |
|
| |
ТОП материалов, отсортированных по комментариям
ТОП материалов, отсортированных по дате добавления
ТОП материалов, отсортированных по рейтингу
ТОП материалов, отсортированных по просмотрам
| Всего комментариев: 0 | |