14:35 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона | |
| Монюшко Монюшко (Станислав) – выдающийся представитель национальной польской оперы (1819 – 1872). Жил в Вильне, потом был капельмейстером и професором консерватории в Варшаве. Своей популярностью М. обязан опере «Галька», талантливому и полному национального духа произведению, с большим успехом исполнявшемуся в Варшаве, Кракове, Львове, Познани, С.-Петербурге (1870), Москвы, Праге. М. написал еще 20 оперетт и опер, три балета, шесть кантат, пять месс, два реквиема. Большой известностью пользуются его песни, большая часть которых вошла в сборник «Echos de Pologne», изданный в Париже. Мелодии М. до того характерны и народны, что Лео Делиб, в своем балете «Коппелия» воспользовался темой М., считая ее не произведением современного композитора, а плодом народного творчества. Н. С. Мопассан Мопассан (Анри Рене Альберт Гюи de Maupassant) – известный франц. романист (1850 – 1893). Принадлежа к аристократическому лотарингскому роду, осевшему в Нормандии, М. с детства пользовался прекрасным здоровьем, хотя мать его, родственница Флобера, всю жизнь мучалась неврозами, а брат, по профессии врач, умер в лечебнице душевнобольных. Поступив в коллегию, содержимую духовенством, бойкий юноша не мог ужиться с монашеской дисциплиной заведения и перешел в руанский лицей, где и окончил курс. Проделав франко-прусскую кампанию простым рядовым, М. пополнил свое образование чтением и особенно пристрастился к естествознанию и астрономии. Чтобы устранить тяготевшую над ним опасность наследственного недуга, он усиленно работал над физическим своим развитием и, благодаря разнообразному спорту, сделался совсем богатырем. Разорение, постигшее его семью, заставило М. поступить чиновником в морское министерство, где он пробыл около 10 лет. Плохой служака, М. тяготел к литературе. В течение свыше шести лет М., тесно сблизившийся с Флобером, сочинял, переписывал и рвал написанное; лишь после долгого искуса выступил он в печати, когда Флобер признал его произведение достаточно зрелым и совершенным в стилистическом отношении. Первый рассказ М. вышел в свет в 1880 г., вместе с повестями Зола, Алексиса, Сеара, Энника и Гюисманса, в сборнике «Les soirees de Меdan». Начинающий писатель поразил своей «Bonie de suif» литературные кружки, проявив тонкую иронию и большое искусство сжатой и вместе с тем выпуклой, яркой характеристики. В том же году М. выпустил сборник стихотворений: «Vers» (1880), среди которых особенно замечательны пьесы: «Le mur», «Au bord de l'еаu», «Desirs» и «Venus rustidne». Помещенный там же драматургаческий опыт в стихах («Histoire du vieux temps») доставил М. положение хроникера в газете «Gaulois» и дал ему возможность бросить службу. Хотя М. в начале своей литературной деятельности и прослыл последователем Зола, он далеко не был сторонником «натуралистической» школы, признавая ее узкой и односторонней. В предисловие к роману «Pierre et Jean» М. осуждает доктринерский реализм и основным положением своей эстетики ставит искусство ясно и убедительно воспроизводит перед читателем свои субъективные взгляды на явления действительности. Достоинство творчества заключается, по мнению М., не столько в завлекательности фабулы, сколько в искусном сопоставлении явлений обыденной жизни, иллюстрирующих основную тенденцию произведения. Пускай писатель понимает, наблюдает и воспринимает, руководствуясь вполне своим темпераментом: надо только, чтобы он был художником. В сущности любой из писателей, хотя бы и реалист, создает себе, сообразно со своей индивидуальностью, особую иллюзию внешнего мира – мрачную или жизнерадостную, поэтическую, циничную. Он даже и не имеет иного назначения, как точно воспроизводить именно свои иллюзии, с помощью доступных ему приемов творчества и если он действительно велик, то личная его иллюзия воспринимается и его читателями. Талант достигается терпением: нужно долго и внимательно рассматривать то, о чем собираешься писать – тогда только и находишь в нем стороны, никем не замеченные раньше. Любому писателю, – разве кроме гениев, находящихся под влиянием непреодолимой силы творчества, – приходится считаться с материальными трудностями закрепления мыслей и понятий: каков бы ни был характер трактуемого предмета, есть одно только настоящее слово для его обозначения, одно прилагательное для его определения, один глагол для выражения ее действия – и их то именно надо найти, не удовлетворяясь приблизительным выражением. Флобер, поставив себе приблизительно подобные же эстетические идеалы, наложил путы на свое творчество и написал за всю жизнь лишь шесть небольших томиков. М., наоборот, проявил большую плодовитость: за одиннадцать лет он создал целый ряд сборников мелких повестей, обозначенных в заголовке по имени первого разсказа (до 16 томов); в то же время им написаны крупные романы: «Une vie» (1883), «Bel Ami» (1885), «Mont Oriol» (1887), «Pierre et Jean» (1888), «Fort comme la mort» (1889) и «Notre coeur» (1890), а равно и описания пережитого и передуманного за время экскурcий: «Au Soleil» (1884), «Sur l'eau» (1888) и «La vie en ante» (1890). Эти произведения доставили М. одно из первых мест в новейшей французской новеллистики. Лучшие французские критики единогласны в восторженных приговорах о М. По словам Зола, он удовлетворяет все умы, затрагивая всевозможные оттенки чувств, и сделался любимцем публики потому, что обладал добродушием, глубокой, но незлобивой сатирой и беcхитростной веселостью. Ж. Леметр называет М. писателем классическим. В России М. в литературной среде пользуется расположением издавна, благодаря почину Тургенева; он близко узнал М. у Флобера и ставил его, как повествователя, непосредственно вслед за гр. Л. Н. Толстым. Не менее сочувствует М. и сам Толстой, посвятивший характеристике его целую статью в XIII томе собраний своих сочинений. Ни мнению Льва Толстого, «едва ли был другой такой писатель, столь искренно считавший, что все благо, весь смысл жизни – в женщине, в любви... и едва ли был когда-нибудь писатель, который до такой ясности и точности показал все ужасные стороны того самого явления, которое казалось ему самым высоким и дающим наибольшее благо жизни». Произведения М. имели огромный успех; он довел свой заработок до 60 тыс. фр. в год и, широко поддерживая мать и семью брата, ни в чем не стеснял и себя относительно житейского комфорта. Чрезмерное умственное напряжение быстро подорвало здоровье М. Насмотревшись на слабости, бедствия и глупость людей, иронизируя над вечной и тщетной погоней за счастьем, он глубоко проникается сознанием человеческого ничтожества и посредственности, сторонится от людей, окружает собственную жизнь таинственностью. С 1884 г. он подвергается причудливым нервным припадкам; по мере возрастания разочарованности и ипохондрии; он впадает в беспокойный идеализм, терзается потребностью найти ответ на то, что ускользает от чувств. Это настроение находит себе выражение в ряде повестей, между прочим в «Horla». При этом М. начинает провидеть и лично для себя трагическую развязку, так как в область неизведанного художники проникают, насилуя свою природу и истощая свой мыслительный аппарат. «Все, кто погиб от размягчения мозга (Гейне, Боделэр, Бальзак, Мюссэ, Ж. де Гонкур) – разве не оттого они погибли, что усиленно старались повалить материальные стенки, в который стиснут человеческий разум?» Ни светские успехи, ни сотрудничество в разборчивой и исключительной «Kevue des denx Mondes», открывающей двери в академию, ни успех на сцене Gymnase комедии «Musotte», ни получение академической премии за комедию «La Paix du menage» – ничто не могло восстановить нарушенное душевное спокойствие М. В декабре 1891 г. нервные припадки довели его до покушения на самоубийство; водворенный в лечебницу душевнобольных близ Пасси, М. сначала возвращался к сознанию, но затем припадки буйства стали посещать больного все чаще, и прогрессивный паралич мозга свел его в могилу. В рус. переводе сочинения М. появлялись неоднократно в журналах, а в 1894 г. изданы и особым собранием (2-ое изд. 1896). К XII т. приложена изящная характеристика М., принадлежащая С. А. Андреевскому, и статей о М. Леметра, Думика и Зола. М. всегда с большой брезгливостью оберегал свою интимную жизнь от досужих вестовщиков; подробности его жизни мало известны и не дают материала для сколько-нибудь точной в подробной биографии. В. Ш. Мопс Мопс – весьма распространенная порода комнатных собак, напоминающая, наружным видом, мастифа в миниатюре. Отличительные признаки: большая, круглая голова, покрытая на лбу морщинами; глаза темные, большие, выпуклые, круглые; уши «на застежь», т. е. падающие вперед и заслоняющие всю ушную раковину; морда короткая, тупая, угловатая; шея толстая; туловище коротковатое; хвост свернут одним или двумя кольцами и приподнять косо над спиной; шерсть короткая, гладкая, блестящая; цвет серебристо-серый, светло-рыжий и черный; маска на морде, когти, нос, уши, морщины, два прыща по обеим сторонам скул и полоса вдоль спины – всегда черные. Главная черта характера – горячая привязанность к хозяину. С. Б. Моралите Моралите (фр. Moralite) – особый вид драматического представления в Средние века и в эпоху Возрождения, в котором действующими лицами являются не люди, а отвлеченные понятия. Уже между древнейшими мистериями почти всех стран Европы встречается представление притчи о женихе и 10 девах – М. в зародыше. В латинской мистерии об антихристе и римской империи («Ludus paschalis de adventu et interilu Antichristi»), появление которой относится к царствованию Фридриха Барбароссы, между действующими лицами встречаются Церковь, Синагога, Лицемерие. Ересь и пр. Наклонность выводить на сцену такие лица особенно усиливается к концу XIII в., когда все выдающиеся произведения светской поэзии принимают дидактико-аллегорический характер (см. Роман Розы). Тогда в сводные мистерии, в особенности ветхозаветные, входят целые ряды сцен в роде «Proces de Paradis», т. e. судбища между Милосердием и Миром с одной стороны, Справедливостью и Правосудием с другой – за род человеческий. Тогда же (в XIV – XV вв.) М. выделяются в особый вид драматич. представлений, цель которых – первоначально нравоучительная: отвлекать человечество от пороков к добродетели; а так как лучшее средство сделать порок ненавистным есть его осмеяние, то нравоучение М. легко переходит в сатиру. Во Франции (специально в Париже) этот вид представлений, по-видимому, пропагандировало братство базошей. Одним из старейших (около 1440 г.) М. считается la Farce de la Pippee (pippee – ловля птиц на приманку), осмеивающее модников. Из наиболее серьезных М. известно явившееся около 1475 г. «Moralite du bien advise et du mal advise» (около 8000 стихов), развивающее мысль о двух путях – добродетели и порока; в заключение bien advise попадает в царство небесное, а его соперник – в ад. К концу XV в. относится М. «Les enfants de Mainienanlou l'eduraiion» (ок. 2000 стих.), бичующее страсть горожан воспитывать сыновей выше уровня своего сословия. В начале XVI в. подновляется старое М. с латинским заглавием: Miindus, Сого, Daenionia (Мир, Плоть, Демоны), изображающее победоносную борьбу христианского рыцаря с приманками мира. В 1507 г. врач Nicolas de la Chesnay опубликовал «Диэтетику», в которую вставлено «Осуждение пирушки» (Coudamnation du Banquet) – живо написанное М. на тему о вреде неумеренности в пище и питье («злодеями» пьесы являются Колики, Апоплексия и пр.). Еще популярней и влиятельней этот род представлений был в Англии, где М. вскоре перерождаются в комедию нравов. От начала XV в. мы имеем: «The Castle of Perseverance» («Замок Постоянства» – в нем заключился род человеческий, осаждаемый 7-ю смертными грехами, под предводительством Мира, Плоти и Дьявола), Mind, Will and Unterstanding (Характер, Вола и Разум) и Mankind (Человеческий род). От времени Генриха VII дошел целый ряд М., таких же серьезных и назидательных; к той же эпохе относится и «Чapoдей» («Nigromansir») Скельтона, где, кроме аллегорических фигур, действуют и «типы» – Вызыватель духов и Нотариус. От первых лет Генриха VIII мы имеем весьма популярное М. «Гик Скорнер», неизвестного автора, где нравоописательный и сатирический элементы еще сильнее. Так как М., по природе своей – вид поэзии весьма подвижной и свободной, то именно через их посредство театр принимает участие в религиозной борьбе того времени: мы имеем рядом М. «Every Man» («Всякий человек»), которое, посредством талантливой драматизации известной притчи об испытании друзей, проводит католическую идею оправдания посредством добрых дел, и «Lusty Juveotus» («Веселая юность»), защищающее протестантское учение об оправдании верой и изображающее победу Новой Веры (New Cusloul) над Превратным Учением (Perverse Doctrine), скрывающим от народа Евангелие. Протестантскую тенденцию еще с большей энергией проводит М. Натаиэля Вудса: «Борьба с совестью» («The Conflict of Conscience»). Некоторые М. той же эпохи проводят идею о необходимости гуманистической науки; были М. и с чисто политической тенденцией. Чем дальше, тем все большее значение получали в моралите живые лица, превращающие аллегории в настоящую национальную драму. Из постоянных «типов» М. доживает до Шекспировской эпохи Порок (Vice), одетый в шутовской костюм, постоянно сопровождающий дьявола, чтобы дурачить его, и в конце концов попадающий в преисподнюю. В позднейшее время пережитком М. являются фамилии действующих лиц комедий, указывающие на их свойства (Простаков, Скотинин, Ханжихина и пр.). Литература о М. та же, что о мистериях. Кроме того см. Leroux de Lincy et Fr. Michel, «Recueil de Farces, Moralites et Sermons joyeux» (Пар., 1837): P. L(acroix) Jacob, "Recueil de Farces, Sotties et М. du XV s. " (11., 2 изд., 1876); E. Mabille, "Choixde Farces, Sotlies et Moralites des XV et XVI s. " (Ницца, 1873); Dodsley, «Collection of old English Plays» (новое изд., Лонд., 1874). См. статью об англ. драме Н. И. Стороженка, в III т. «Всеобщей истории литературы» Корша и Кирпичникова. А. Кирпичников. Мораторий Мораторий (новолат. moratorium – отсрочка) – имеет место в тех случаях, когда должнику, в отступление от общих гражданских законов, дается отсрочка. Такого рода милость (отсюда другое название М. – индульт) может исходить от верховной власти или от суда, чем и отличается от обыкновенной договорной отсрочки, состоявшейся по взаимному соглашению между участниками обязательства. Обычай давать несостоятельной стороне М. и тем избавлять ее от суровых мер, применявшихся против неисправных должников (отдача в рабство, личный арест), восходит к концу римской империи. Констанций и его преемники отсрочивали долги лицам, стоявшим близко ко двору, и отлагали право иска на известное время, обыкновенно на 5 лет (quinqueiinale spatium или q. induciae). Под влиянием римского права, в XIV в. появились М. и в Зап. Европе (во Франции и Германии), где привилегии эти в большом изобилии раздавались обанкротившимся вельможам. Постепенно, особенно в Германии, мораторий получает характер правового учреждения, предусмотренного законами страны. Во Франции монархи жалуют М. в своих королевских рескриптах (lettres de repit). Хотя впоследствии право выдачи М. предоставлено было лишь суду, но положение это, в действительности, не соблюдалось. В Германии мораторийная льгота была в распоряжении императора и владетельных курфюрстов (litterae respirationis, rescripta moraloria, Ausstandsbriefe и др.). Произвольная раздача мораторийных актов вызывала неудовольствие в народе (поговорка – Quinquenellen gehoren in Hollen); имперский уставы XVI в. (Reichspolizeiordnuogen) стараются определять условия, при которых может быть дан мораториум. Постановлении эти были подробно развиты в прусском судебном уставе (Preusslishe Gerichtsordnuag 1794 г.), по которому М. дается только судом и лишь тем должникам, которые, сделавшись несостоятельными в силу стечения неблагоприятных обстоятельств, представят ручательство в том, что они в силах через известное время удовлетворить кредитора. Неудовольствие против мораториумов сделалось особенно сильным в XVIII в.; их находили общественной несправедливостью, составлявшей привилегию сильных людей в вредившей устойчивости кредита в стране. С другой стороны, после реформ, заменивших личный арест неисправных должников мерами гражданского характера, бесполезным становилось самое существование института М. В начале текущего стол. мы встречаем мораторийные законы только в некоторых германских странах, да и там они применяются на практике с большими ограничениями. Так, в Баварии из 44 ходатайств о М. в 1817 г. только одно было уважено. Дольше всего исключительные законы о М. удержались в Пруссии, но и здесь в 1855 г. уничтожены те отсрочки, который давались должнику по отношению ко всем его кредиторам. С изданием общеимперского конкурсного устава 1877 г. М. были повсеместно в Германии упразднены. Англо-американское право не знает М. Древнерусскому законодательству не чуждо понятие о М. По Судебнику Иоанна III государев боярин уполномочен давать так наз. полетную грамоту купцу, получившему товар в кредит и сделавшемуся несостоятельным вследствие гибели товара в дороге от какого-нибудь стихийного несчастия. Несколько напоминают мораторийные законы постановления франц. гражданского кодекса (1244 ст. Code civil) и русского Уст. гражд. судопр. (136 ст.; постановления ее повторены в 91 ст. Правил об устройстве судебной части l производства судебных дел 29 декабря 1889 г.) о рассрочке в платеже долга, даваемой судом стороне, уже обвиненной последовавшим присуждением иска (что обыкновенно не бывает в случаях М. в настоящем смысли слова). В противоположность М. специальным, которые определялись нормами гражданского права, известен другой вид М. – гемеральных, когда, в виду постигших страну общественных бедствий (война, эпидемическая болезнь), временно приостанавливаются действующие законы об обязательствах, и всем жителям страны отсрочиваются их долги, а кредиторам не вменяются в вину упущения, сделанные ими в исполнении законом требуемых обрядов. Издаваемый в новейшее время меры о М. касаются обыкновенно вексельных и других бесспорных долгов, по которым взыскание сопряжено с особенной строгостью. % на капитальный долг при этом иногда уменьшались (напр., после 30-летней войны). После тильзитского мира долги прусских помещиков были отсрочены более, чем на 10 лет. Особенно известны французские мораторийные законы, изданные во время войны 1870 – 71 г. 13 августа 1870 г., в самом начале войны, был обнародован закон, по которому отсрочено на один месяц право требования по всем денежным коммерческим сделкам, заключенным по день издания закона, а право иска долгов с лиц, призванных на защиту отечества, отсрочено до окончания войны. Закон этот неоднократно повторялся в течение войны. 16 апреля 1871 г. отсрочка платежей по векселям была подтверждена советом париж. коммуны (см. Коммуна). Франц. мор-йные законы вызвали богатую литературу по вопросу о том, насколько они имеют силу в иностранных государствах. Еще недавно, в 1891 г., в Португалии, во время финансового кризиса, установлен был М. в 60 дней для вексельных и других бесспорных долгов. В России генеральные М. являлись в Виде древних полетных грамот, которые жаловались правительством, в исключительных случаях, целым сословиям. 24 декабря 1771 г., по Высочайше утвержденному докладу, последовал сенатский указ «о несчитании в просрочку векселей и закладных, непротестованных и неявленных, по случаю заразительной болезни в Москве» в течение всего того времени, как будет свирепствовать моровая болезнь. По прекращении «поветрия» и с открытием присутственных мест, полагался для погашения долгов еще трехмесячный срок. Подобный постановления были изданы во время холерной эпидемии 1830 – 31 гг. относительно должников коммерческого банка. Указом от 15 января 1832 г. жителям северо– и юго-западных губерний, наиболее пострадавших от польского восстания, были Высочайше дарованы «некоторые льготы в отношении к судебным срокам и долговым платежам». Морг Морг (la Morgue) – место, где выставляются мертвые тела, для осмотра и для удостоверения личности. Название производится от лангедокского morga или старофранцузского morgue – «лицо»; отсюда «место выставки лиц». Первоначально М. называлось отделение в тюрьме, где тюремщики пристально всматривались во вновь поступавших арестантов, чтобы запечатлеть в памяти их лица; позже в эти отделения стали класть трупы неизвестных лиц, чтобы прохожие могли осматривать и распознавать их. Родоначальником нынешнего парижского М. является выставка трупов в Гран-Шателе, называвшаяся Basse-Geole и упоминаемая с 1604 г.; трупы здесь обмывались из особого колодца и затем клались в погреб: смотрели на них через окно сверху. До устройства этого помещения забота о находимых на улицах трупах лежала на госпитальных сестрах св. Екатерины (так наз. catherinettes), по уставу их ордена; они и позже продолжали этот труд. До 1804 г. Basse-Geole продолжал служить М.; неизвестные трупы лежали здесь по целым дням, наваленные друг на друга; разыскивавшие пропавших родственников спускались сюда с фонарем, чтобы рассматривать трупы. Ордонанс 29 терм. XII г. упорядочил устройство М. и дал ему новое помещение. В новом своем виде М. представляет здание, приспособленное для удобнейшего обозревания выставленных трупов. Вымытые в особых бассейнах и раздетые трупы расставляются на мраморных столах, с медными возвышениями под головами трупов, чтобы обозреватель легко мог видеть лицо; средняя часть тела покрыта кожаным передником; столы постоянно орошаются свежей водой, чтобы помешать гниению. Близ трупов или вдоль стен развешаны вещи, принадлежавшие покойникам; эта мера введена была после июльской революции 1830 г. Освещается зал светом, падающим сверху; он в течение всего дня открыт для обозревателей. Через 3 дня трупы убираются со столов и, если они не узнаны, погребаются; обыкновенно, однако, их узнают в течение первых 24 часов. Число выставляемых в М. мужчин около 41/2 раз больше числа женщин; новорожденные и зародыши (около 1/8 всего числа трупов) также поступают в М. С 1884 г. при М. читаются медицинские лекции, Ср. F. Maillart, «Recherches historiques et critiques sur la Morgue» (1860). Морган Морган (Lewis Henri Morgan) – известный амер. этнолог и социолог (1818 – 81). Будучи молодым человеком, вступил в тайное общество, носившее название «Великого ордена ирокезов» и состоявшее из белых и образованных краснокожих. Члены его задавались ближайшей целью сохранить обычаи и нравы индейцев, а дальнейшей – отстоять за туземцами право самостоятельного развития в рамках американской цивилизации и под охраной федеральной конституции. М. был настолько увлечен деятельностью этого общества, что поселился на некоторое время среди ирокезов Нью-Йоркского штата и даже был «усыновлен» одним из их племен, сенеками. Необходимость избрать себе какое-нибудь занятие заставила М. выйти из общества, которое вскоре после того распалось, а М. получил известность как адвокат. Уже с 1846 г. начали появляться в различных изданиях интересные статьи о краснокожих, подписанные именем Шенандоаха: то был псевдоним М. В 1851 г. вышел его первый большой труд о конфедерации пяти ирокезских племен, под заглавием: «League of the Ho-de-no sau-nee or Iroquois» (Ротчестер). Это было первое строго научное сочинение о военной организации и социальном быте, формах брака, семьи и наследования у краснокожих; особенное внимание М. обратила на себя своеобразная система обозначения родства у ирокезов. Когда была предпринята постройка железной дороги на южном берегу Верхнего озера, М. сделался одним из директоров образованной для этого компании и каждое лето, начиная с 1855 г. и до конца 60-х гг., жил на берегу Верхнего озера, проводя свободное от занятий время в наблюдении и изучении бобров. Основанный на этом изучении опыт «психологии животных» (как выражается сам М.) появился в 1868 г., под заглавием: «The american Beaver and his Works» (Филадельфия). В 1858 г., живя в Мичигане, М. часто имел дело с племенем оджибвеев (Ojibways) и, наблюдая его внутренний строй, пришел к заключению, что эти краснокожие, несмотря на разницу языка, выработали те же самые формы родовой организации и ту же систему родства, какую Морган нашел уже у ирокезов. Пораженный этим, он составил программу вопросов, касающихся названий родства, и разослал вопросные бланки к разным миссионерам и агентам правительства, живущим среди индейцев, с просьбой сообщить термины, употребляемые у различных племен. Сначала сведения стекались очень туго, и М. решил сам заняться этим исследованием, посетив целую массу племен от Канзаса и Небраски до территории Гудзонова залива, озера Виннипег и форта Бентон в Скалистых горах. Повсюду он встретился с одинаковыми приемами обозначения степени родства у краснокожих, несмотря на крайнюю разницу в диалектах. Это навело его на мысль расширить объем исследуемого явления и проследить систему родства по возможности на всем земном шаре. Он успел заинтересовать в своих исследованиях вашингтонское ученое общество, известное под названием «Смитсоновского института», и некоторых лиц, занимавших важное официальное положение. С 1860 г. почти вся корреспонденция, вызванная опросными бланками М., ведется через Смитсоновский институт и при посредстве послов, консулов, агентов правительства. К середине 60-х годов в руках М. скопился огромный материал по интересовавшему его вопросу. В 1868 г. он представил ученой комиссии Института обширный мемуар, в котором были систематически обработаны полученные данные и который появился в свет в 1871 г., как 17-й том «Smithsonian Contributions to Knowledge», под заглавием: «Systems of Consanguinity and Affinity of the Human Family». Помещенные здесь таблицы названий родства и свойства охватывают 139 различных племен и народностей, принадлежащих к трем крупным подразделениям человечества. Обобщающие взгляды автора изложены в заключительной главе. Рядом с изданием этого большого труда М. напечатал много журнальных статей о различных сторонах жизни индейцев. Главное сочинение М. появилось в 1877 г., под заглавием: "Ancient Society, or Researches in the Lines of human Progress from Savagery through Barbarism to Civilisation (Нью-Йорк и Лондон). В последние годы своей жизни М. был занят большой монографией: «Houses and Houselife of the American Aborigines» (Вашингтон, 1881), которая, между прочим, вносила существенные поправки в традиционные воззрения писателей Старого, а отчасти и Нового Света на древнюю цивилизацию ацтеков. Труд этот был издан североамериканским правительством с гравюрами и фотографиями главнейших индейских развалин, и составляет IV т. «Contributions to North American Ethnology» (1881). Вклад М. в науку заключается в следующем. Он впервые ясно и отчетливо показал, что у краснокожих (ирокезов) племенная организация не основывалась на разрастании потомков, происходящих от одного общего отца, «так как отец и дитя никогда не были одного и того же рода». Он показал, что «родословная велась здесь во всех случаях по женской линии». Сначала (в 50-х годах) ему даже казалось, что тут лежало основное различие родовой организации Нового Света от «всех таких же учреждений Старого». М. тогда же обратил внимание на одну интересную особенность терминологиии родства у ирокезов: они не делали никакого словесного различия между прямой и побочными линиями ни в восходящем, ни в нисходящем порядке, за исключением некоторых определенных случаев. Так, какой-нибудь вождь называл, напр., безразлично своими матерями свою мать и ее сестер, своими отцами – своего отца и его братьев, своими детьми – своих детей и детей своего брата; но этот же вождь называл детей своей сестры уже не своими детьми, а племянниками, как это делаем и мы, и т. д. М. подметил также, что наследование у краснокожих происходит обыкновенно по женской линии. Наконец, он описал политическую организацию ирокезов, представил ее военной демократией с выборными вождями («умеренной олигархией», говорит он в одном месте) и уже в то время пытался сблизить ее развитие с развитием политических учреждений в древней Греции. Материал, собранный в течение 60-х годов М., помог ему расширить его первоначальные взгляды. В своем сочинении о «Системах родства» он успел уложить все разнообразные приемы обозначения родства у человека в две группы. Одна из них – описательная, столь известная всем нам: она точно определяет отношения каждого отдельного родственника к данному лицу. Другая – классификаторская, находящаяся в употреблении у туранских, малайских и американских племен, объединяет в один ряд целое поколение лиц и, ставя их всех на одну доску, устанавливает их коллективное отношение к данному лицу. Из этого, так сказать, филологического факта М. (под влиянием своего друга, профессора Мак-Ильвэна) вывел чрезвычайно важное социологическое заключение, а именно, что эти различные системы родственных названий выражают в застывшем, кристаллизованном виде те жизненные отношения, в каких люди некогда стояли друг к другу в половой сфере и вытекавшей отсюда кровной родовой связи. Например, ирокез называет детей своего брата своими детьми, а детей своей сестры – своими племянниками. Отсюда М. выводит заключение, что некогда существовала такая форма половых отношений, при которой группа мужчин находилась в половой связи с группой женщин, сестер или кузин между собой, но отнюдь не сестер этих мужчин. Эта форма брака (пуналуа) существует и поныне кое-где на Гавайских и др. островах, тогда как тамошняя терминология родства указывает на еще более примитивные формы половой связи. Восходя по лестнице анализа различных ступеней родства, М. доходит до существования в человечестве беспорядочных половых отношений всех мужчин со всеми женщинами племени, и эти различные формы половой связи и родовой организации являются для него последовательными этапами, которое проходило все человечество. Новое и решительное развитие взгляды М. получили в его труде о «Древнем обществе». Основную пружину человеческого прогресса он видит в «открытиях и изобретениях», под которыми разумеет главным образом развитие материальных отношений. Затем он рассматривает три группы идей в их постепенном развитии, шедшем параллельно с материальным прогрессом: идеи правительства, идеи семьи и идеи собственности. Идея правительства прослежена начиная с первоначальной, чисто родовой организации, как мы ее видим у австралийцев, с их кланами и сложными запрещениями брака между мужчинами и женщинами клана, и вплоть до современной политической организации, опирающейся на «территориальном» начале. При этом сделана интересная попытка найти тождественные этапы развития в Греции, Риме и у краснокожих, как у обществ, постепенно переходивших от чисто родового быта к срастанию кланов и племен в национальное целое. Идея семейной организации прослежена в ее пяти различных формах, начиная от сожительства братьев с сестрами и вплоть до современной семьи. При этом указано на рост различных ограничений половой связи (и таким образом объяснено существование «эндогамических» и «экзогамических» племен Мак-Леннана), на первоначальную распространенность всюду (а не у одних лишь краснокожих) родства по матери и матернитета и замену его патриархальным строем. Наконец, идея собственности рассмотрена в ее различных формах существования и передачи по наследству сначала всем членам клана, затем агнатическим родственникам (сначала по женской, затем по мужской линии) и т. д. В соч. о «Домах и домашней жизни американских туземцев» М., на основании личных разведок, сделанных главных образом в северной части Новой Мексики доказывает следующее: громадные сооружения, которые испанские писатели приняли за дворцы монарха, представляют собою общие дома первобытных коммунистов, лепившихся целыми сотнями и даже тысячами в колоссальном улье, состоявшем из бесчисленных каморок. Интересно, что в своем сочинении о бобрах М. смотрит на сооружения бобрами плотин не как на результат более или менее планомерной общей деятельности животных, а как на постепенное вырастание целой колонии из независимой стройки жилищ отдельными семьями бобров. Древний американец оказывается большим коммунистом, чем бобер). – М. был не чужд промахов, скороспелых выводов, теоретических увлечений. Он строил, например, чересчур однообразную и строго педантическую лестницу различных фазисов «дикого состояния», «варварства» и пр. В его сближениях между развитием общественнополитических учреждений у классических народов и их развитием у краснокожих есть местами неточности и натяжки. Он, может быть, недостаточно оттенил роль фикции в представлении человека о кровном родстве и, может быть, слишком перегнул палку в другую сторону, борясь с Мак-Леннаном, который не хотел видеть в «системах родства» ничего кроме формы приветствий. Все эти недостатки не мешают М. занять одно из самых видных мест среди этнологов и социологов, хотя Энгельс и преувеличивает, сравнивая М. с Дарвином. См. Fr. Engels, «Der Ursprung der Familie, des Privateigenthums und des Staats» (Штутгарт, 1892, 4-е изд.). P. Морганьи Морганьи (Giovanni Battista Morgagni, 1682 – 1771) – основатель патологической анатомии. Впервые представил изменения, наблюдаемые при вскрытии на трупах людей, умерших от различных болезней; эти наблюдения позволили распознавать болезни на основании вскрытий и сравнивать прижизненные припадки с посмертными изменениями. Был 59 лет проф. анатомии в Падуе, где у него учились лучшие впоследствии итальянские анатомы. Сочинения: «Adversaria аnаtomica» (Болонья, 1706 – 1719), «De sedibus et causis morborum per anatomen indagatis libri V» (1761; новейшее изд., 1827 – 29, переведена на яз. франц., нем. и англ.), «Opera» (1765).  Ссылка на страницу: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона Теги: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона | |
|
| |
ТОП материалов, отсортированных по комментариям
ТОП материалов, отсортированных по дате добавления
ТОП материалов, отсортированных по рейтингу
ТОП материалов, отсортированных по просмотрам
| Всего комментариев: 0 | |