17:23 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона | |
| Поставка Поставка – договор, отличаемый русскими гражданскими. законами от запродажи и купли-продажи и объединяемый ими с подрядом. Неясность оснований для того и другого и отсутствие в законах определенных отличительных признаков договора ведут в литературе к большим спорам относительно его содержания. На основании слов закона: «Подряд или П. есть договор, по силе коего одна из вступающих в оный сторон принимает на себя обязательство исполнить своим иждивением предприятие или поставить известного рода вещи» (ст. 1737) некоторые юристы отличают П. от запродажи и купли-продажи именно тем, что в П. видят сложную куплю-продажу – предприятие, совершаемое иждивением поставщика, т. е. обязательство доставки целой совокупности вещей или одной вещи, но с затратой труда и средств на её приспособление к целям приобретателя и на передачу ее ему во владение. Другие, в виду того, что в самом законе для подряда и П., повидимому, указывается разнородное содержание, не смотря на объединение в один договор (для подряда – предприятие, совершаемое иждивением подрядчика, для П. – просто обязанность «поставить известного рода вещи»), а также в виду особого характера русского договора купли-продажи, допускают возможность П. определенных вещей без осложняющих условий предприятия и своего иждивения. Соглашение о купле-продаже по русскому праву переносит собственность на покупателя, а вместе с ней и риск за погибель вещи, почему возможно допустить заключение договора купли-продажи лишь на индивидуально-определенные вещи. Хотя закон и говорит о возможности купли-продажи «вещей, подлежащих измерению и вывешиванию» (ст. 1515) а об обязанности продавца «передать покупщику проданное имущество той самой доброты, какой оно должно быть... по обоюдному согласию) утвержденных образцов» (ст. 1516), однако, он не содержит постановления подобного французскому, по которому купля-продажа вещей, определяемых счетом, мерою и весом, не переносит немедленно собственности на покупщика и оставляет риск за них на продавце. Договором П. и удовлетворяется, таким образом, в русском праве потребность купли-продажи вещей заменимых, которая не переносит собственности, а порождает, подобно римско-германской купле-продаже, обязанность передать вещи к определенному сроку, составляющему необходимое условие П. (ст. 1742). От запродажи в таком случае отличают П. тем, что первую рассматривают как предварительный договор с римской конструкцией, каков он и есть на самом деле. Для этого взгляда затруднением является лишь требование письменной формы для действительности П. (по прим. 1-му к ст. 1742 требуется явка его у нотариуса, но сенат не признает этого требования обязательным, запрещая лишь словесные договоры о П.). Третье мнение, разделяемое судебной практикой, усматривает разницу между П. и продажею движимости (П. недвижимости не может быть) в том, что поставщик во время заключения договора не предполагается и часто не бывает собственником тех предметов, которые он обязуется поставить, тогда как продавать можно только имущество, принадлежащее продавцу на праве собственности, хотя бы оно и не находилось во время заключения сделки в руках продавца; отличительный признак П. заключается в том, что она всегда предполагает между заключением и исполнением договора известный промежуток времени, в отличие от купли-продажи, где такого промежутка может и не быть. Те же самые признаки, однако, судебная практика выставляет и как различие между куплей продажей и запродажей. В случаях столкновения этих договоров сенат принужден, поэтому, прибегать к частным признакам различия. «Поставка – говорит он – есть в существе ничто иное, как особый вид продажи такого движимого имущества, которое при заключении договора или вообще еще не находится во владении продавца (поставщика), или должно еще быть им приобретено, или находится в его владении, но не в том виде, как оно условленно к сдаче покупщику (заказчику) и должно быть им изготовлено из владеемого материала в том виде, как принято к сдаче». Этим П. соединяется с обязанностями, возникающими из личного найма, или сливается с подрядом. Невозможность точного различения названных договоров зависит, как уже было указано в ст. Купля продажа, от неудачной конструкции этого договора в русском и французском праве. По прусскому праву П. (Lieferungsvertrag) налагает обязанность «заготовить вещь согласно определенному уговору и передать другой стороне за денежную цену» – определение более ясное, чем русское, но также подающее повод к спорам. Остзейское определение договора П., по которому «одна из сторон принимает на себя обязательство доставить другой определенную вещь за известную цену» (ст. 4019), совсем не отличает П. от купли-продажи, постановления о которой; согласно ст. 4022, и определяют подробности договора. Присоединение к обязанности доставить вещь обязанности совершения других действий по отношению к вещи обращает П. в подряд (ст. 4023). Русская судебная практика, за отсутствием подробных определений в законе, также применяет к П. правила о купле-продаже, за исключением постановлений о немедленном переходе права собственности и риска на покупщика, с момента соглашения. Другие законодательства не знают особых постановлений о договоре П. Ср. рефераты Юренева и Рихтера («Журн. Гражд. и Угол. Права» 1881.. №№ 5 – 6) и ст. Змирлова (там же, 1882, № 3); Dernburg, «Lehrbuch des Preuss. Privatrechts» (II, 156). В. Н. Пострижение Пострижение (волос) – церковный обряд. Совершается, во-первых, над ново крещенными после таинства миропомазания, в знаменование рабства, которым обязывается постриженный относительно Христа (в греко-римском мире стриженее волос служило признаком рабства). Во-вторых, при посвящении в чтеца и певца архиерей постригает посвящаемого крестовидно, в знак отделения его от общества простых верующих. В -третьих, П. является основным действием посвящения в монашество и его степени. При посвящении так называемых. новоначальных , после чтения покаянных тропарей и молитв о постригаемом, совершается крестообразное П. посвящаемого, с произнесением слов: «во имя Отца и Сына и Св. Духа»; затем постриженный облачается в рясу и камилавку. Этот обряд называется <последованием в одеяние рясы и камилавки", Введение во вторую степень совершается посредством обряда, называемого последованием малыя схимы, а также сочетанием. Обряд делится на две части: оглашение (увещание, произнесение обетов, наставление давшему обеты) и самое П. Игумен испытывает твердость постригаемого троекратным повелением подать ножницы и троекратным отвержением их. Каждый раз постригаемый смиренно подает их и целует руку игумена. Приняв ножницы в третий раз, игумен крестовидно постригает посвящаемого и нарекает ему новое имя, напоминая тем окончательное отречение его от мира. После П. посвящаемый облачается в хитон, параман, рясу, пояс, мантию, камилавку, клобук, сандалии и получает вервицу. Обряд П. велико схимников носит название последования великия схимы, и отличается от обряда малой схимы только большею продолжительностью и торжественностью. После удостоверения в твердости намерения принять великую схиму, посвящаемый приемлет П., при чем получает новое имя и облекается в схимнические одежды (кукуль и аналав). Постулат Постулат (от лат. postulare – требовать) – термин, употребляемый как в логике, так и в математике и философии; соответствует аристотелевскому aithma, обозначающему положение, которое, не будучи доказанным, принимается в силу теоретической или практической необходимости за истинное (см. «Вторая Аналитика», 1 кн., гл. X). Аристотель отличает П. от гипотезы и от определения. П. может быть положение, которое вовсе не подлежит доказательству и тем не менее принимается за истинное. Общую черту П. и гипотезы Аристотель видит в том, что как тот, так и другая необходимы сами по себе и не представляют собою положений, которым мы по необходимости должны доверять. «Всякий раз как мы утверждаем положения, которые, хотя и не доказаны, но могли бы быть доказанными, и эти положения принимаются за истинные тем, кому мы их сообщаем, мы имеем дело с гипотезой». Если же положение принимается противником ради необходимости общей точки отправления в споре, при чем противник имеет совершенно иное воззрение на предмет спора, мы имеем дело с П. Термином П. пользовался также и Евклид, при чем у Евклида и математиков он имеет иное значение, чем у Аристотеля. Евклид в своих «Началах» (кн. 1) приводит следующие три «требования»: чтобы можно было от всякой точки до всякой другой проводить прямую линию – определенную прямую продолжать впрямь непрерывно – и из всякого центра, всяким расстоянием писать круг («Начала» Евклида, СПб., 1819, стр. 5). Требования Евклид отличает от аксиом и от определений. В критической философии Канта мы встречаемся с термином П. в двояком применении: к теоретической и к практической сфере. Общее определение П. дано Кантом в его логике (1, 2 отдел.. 38): П. называется практическое, непосредственно очевидное положение или принцип, определяющий возможное действие, в котором подразумевается, что способ его выполнения непосредственно очевиден" (unmittelbargewiss). В теоретической философии («Критика чистого разума», V ч., 2 отд., 1 подраздел, II кн.) Кант говорит о постулатах эмпирического мышления вообще и насчитывает три П.: 1) все, что согласно с формальными условиями опыта (в созерцании и понятиях), то возможно; 2) все, что соответствует материальным условиям опыта (в ощущениях), то действительно; 3) то, связь чего с действительностью определена по общим условиям опыта, существует необходимо. В практической философии («Критика практического разума», II кн., отдел VI-VI) Кант выставляет бытие Бога, свободу воли и бессмертие души человека, как П. практического разума, т. е. положения, которые не могут быть доказаны теоретическим разумом. «П., говорит Кант, не суть теоретические догматы, но предположения, в виду практических целей; они не расширяют спекулятивного познания, но придают идеям спекулятивного разума (благодаря их отношению к практике) объективную реальность и дают им право на образование понятий, возможность которых иным путем была бы им недоступна». Кантовская терминология долгое время была общепринятою; однако теперь о П. говорят и в ином смысле. Напр. о всеобщем П. говорит Спенсер., обозначая этим термином всеобщий критерий истины, очевидный сам по себе и дающий основание истинности (хотя бы лишь формальное) всем остальным положениям, могущим быть доказанными. Э. Р. Поступательное движение Поступательное движение (Translation). – Под этим именем подразумевается такое движение тела. при котором все точки его описывают одинаковые и параллельные траектории, так что расстояние между каждыми двумя точками тела остается неизменным и параллельным самому себе. При П. движении тело не изменяет ни своего вида, ни строения, одновременные скорости всех точек равны и параллельны между собою, также равны и параллельны между собою ускорения всех точек. Д. Б. Посты Посты – учреждение христианской. церкви, имеющее целью содействовать господству в христианине духовно-нравственных стремлений над чувственными. П. существовали еще в ветхом завете. В христианстве учреждение его современно самой церкви: он основан на примере 1. Христа (Mф. IV, 2) и апостолов (Деян. XIII, XIV). Древнейшие из церковных писателей – Ипполит, Тертуллиан, Епифаний, Августин, Иероним – говорят, что апостолы установили П. в 40 дней, подражая примерам Моисея (Исх. XXXIV, 28), Илии (3 Цар. XIX, 8) и самого Иисуса Христа, постившегося 40 дней в пустыне. Отсюда древнейшее название главного или великого христианского П. у греков – tessarakosth, четыредесятница. Папа Лев I называет четыредесятницу apostolica institutio (quadraginta dierum jejunils), а Иероним – преданием апостольским (traditio apostolorum). По мнению некоторых ученых, П. состоял сначала из 40 часов, а не дней; Тертуллиан говорит о П. «нескольких» дней, Ириней замечает, что если одни постились день или два, то другие – «много» (plures) дней. У некоторых других писателей II и III в. говорится, что в эти века вошло в обычай поститься более двух суток (пятница и суббота пред днем Пасхи). По Дионисию Александрийскому, П. пред Пасхой продолжался «шесть дней». Этот П. носил название предпасхального. Таким образом представляется правдоподобным мнение некоторых западных ученых (Baillet – в его «Истории вел. поста»), что если четыредесятница и существовала с первых времен церкви, то не повсеместно. Обыкновенно думают, что она сложилась в. постоянный сорокадневный П. во II или III в., одновременно с учреждением чина для оглашенных и чина для кающихся, торжественное принятие которых в церковь приурочивалось ко дню Пасхи: по чувству братства и любви, в П. оглашенных и кающихся стали принимать участие все верующие. Златоуст, как на причину учреждения четыредесятницы, указывает на то, что вместо прежнего обычая причащаться каждый воскресный день, по мере ослабления ревности к церкви, явилось обыкновение причащаться только в особенно торжественные дни, каковы великий четверг и Пасха. Чтобы в эти дни можно было приступать к таинству достойно, отцы церкви и учредили четыредесятницу. В IV в., по свидетельству Василия Вел. и Григория Нисского, великий П. пред Пасхой существовал в церкви повсеместно, но и после того он не всегда содержал в себе именно 40 дней и начинался не везде одинаково; церковь не стесняла в этом отношении поместных обычаев. В древней церкви П. был очень строг, выражаясь или в неядении в течение более или менее продолжительного времени, или в сухоядении (xerojagia) ежедневного, но не ранее вечера. По словам Тертуллиана, во время пощения не давалась даже вода. Пруденций, в одном гимне (de Fructuoso), сообщает, что св. мученик отказался во время страданий от поданной ему чаши воды по той причине, что день его мучений был постный. «Постановления апостольские» (ст. 17) поставляют П. во вкушении лишь хлеба и овощей, запрещая мясо и вино. На Западе, по свидетельству Тертуллиана, сухоядение, как форма П., существовало со II в. На Востоке, по Вальсамону, сухоядение (сушеные плоды и овощи) держалоcь, как форма П, до XII в, на Западе – до VII в., когда постными яствами стали считаться не только овощи, но также рыба, а иногда и водяные птицы. Чаще, однако, одна замена мяса рыбой не считалась П. Всякая радость считалась нарушением П. По словам Тертуллиана, считалось несовместным с П. даже церковное «лобзание мира». Общим правилом было избегать обременения себя какою бы то ни было пищей и совершенно устранять такую пищу, которая раздражающим и возбуждающим образом действует на организм. В последующее время особое внимание церкви к П. было вызвано появлением ересей, из которых одни ставили П. наравне с высшими нравственными обязанностями христианства (монтанисты, манихейство), а другие отрицали всякое значение постов (Аэрий, Иовиниан, Вигилянций). Учение древней церкви о постах суммировано гангрским собором, который подвергает анафеме как тех, кто без крайней необходимости для здоровья нарушает П., установленные церковью, так и тех, кто осуждает собрата, с благословением вкушающего мясо в дозволенное время. Позже на Востоке церковное значение П. было усилено; грех нарушения установленного П. был приравниваем к ереси. Этот взгляд на П; перешел в Россию вместе с христианством; отсюда берет начало то особое уважение к П., какое существует доселе в русской церкви и в русском народе. На Западе периодически являлись попытки ослабить авторитет древне-церковного учения о П., который, все более и более усиливаясь, привели к совершенному отрицанию П. в протестантстве Законодательство государственное, на Востоке и на Западе, покровительствовало постам. На дни великого П. закрывались всякие зрелища, бани, игры, прекращалась торговля мясом, закрывались лавки, кроме продававших предметы первой необходимости, приостанавливалось судопроизводство; к этому времени приурочивались дела благотворительности. Рабовладельцы освобождали рабов от работ и часто отпускали их на свободу. Великий П. был преимущественно временем проповеди в храмах. С появлением монашества П. сделался предметом одного из монашеских обетов и принадлежностью монашеской жизни. Монашествующие на Востоке обязательно постились ежедневно до 9 часа (3 часа дня по нашему времени), в дни установленных П. – до вечера; иные – «постники» – налагали на себя обет гораздо более продолжительного пощения. Влияние монастырей развивало в населении любовь к постничеству. Христианская вечеря (соеnа) во время П. бывшая единственной трапезой в продолжение дня, резко отличала христиан от язычников, имевших привычку есть часто. Отличительные черты богослужения великопостного – см. в «Постной Триоди». Ср. ст. В. С. Соловьева, «Пост» («Правосл. Обозрение», 1884, 1); «Посты», свящ. Воздвиженского (там же, 1883); в «Христ. Чтении» подробно изложение богослужения четыредесятницы, прот. В. И. Барсова (1842 и сл.); прот. А. И. Парвов, «Пост четыредесятницы по древним. правилам и обычаям» («Христ. Чтение», 1863). Посты православной церкви разделяются на многодневные и однодневные. К числу многодневных принадлежат посты: 1) св. четыредесятницы; 2) пост ап. Петра и Павла, иначе называемый Петровым или апостольским. Так как начало этого П. зависит от праздника Пасхи, то он бывает то короче, то продолжительнее. При наибольшей продолжительности он обнимает шесть недель, при наименьшей – неделю с днем. Начало его восходит к глубокой древности. Он заповедуется уже в Апостольских постановлениях , но особенно часты упоминания о нем становятся с IV в. (св. Афанасий Великий, Амвросий Медиоланский, Лев Великий). 3) Успенский П. (в просторечии – госпожинки), в честь Пресв. Богородицы, продолжается от 1 до 15 августа. По строгости пощения он приближается к великому; ослабляется по субботам и воскресным дням, а также в праздник Преображения Господня. Церковь всегда рассматривала этот пост как древнее установление, сохраняющееся по не писанному преданию. Древнейшее упоминание о нем, под именем поста осеннего, встречается у Льва Великого. В древней церкви были разногласия касательно продолжительности этого поста; поводом к ним служил праздник Преображения, так как в этот день некоторые разрешали себе употребление мясной пищи. Окончательно устранены эти сомнения соборным определением 1166 г. 4) Рождественский пост предваряет собою праздник Рождества Христова за сорок дней, почему называется также четыредесятницею. Другое название его филипповский пост (в просторечии – филипповки), так как в день его начала, 14 ноября, празднуется память ап. Филиппа. По правилам воздержания он приближается к посту апостольскому. Строгость его особенно усиливается с 20-го декабря, т. е. в дни пред празднества Рождества. Христова, и достигает высшей степени в последний день, так называемый сочевник (сочельник). По обычаю православных, в этот день П. хранится до вечерней звезды. Ясные упоминания о рождественском. П. встречаются только с IV в. В V в. Лев Вел. называет его древним установлением и усвояет ему значение жертвы за собранные плоды. Количество дней этого поста в древности в разных церквах было неодинаково. Однообразный порядок в этом отношении установлен на соборе константинопольском 1166. К числу однодневных П. принадлежат: а) пост в среду и пяток, установленный церковью по причине вспоминаемых в эти дни событий – предания Спасителя на страдания и смерть и самых страданий и смерти Его. В древней церкви среда и пяток были известны под именем дней П. и стояния, так как в эти дни верующие, как бы стоя на страже, проводили в богослужении целую ночь. Пост в эти дни соблюдался до девятого (третьего пополудни) часа. В среды и пятки некоторых седмиц П., по правилам церкви, не имеет места. Таковы: седмица пасхальная, рассматриваемая как один светлый день, седмица Пятидесятницы; так называемые. святки, т. е. период времени в двенадцать дней от Рождества. Христова до Богоявления, кроме последнего дня (крещенского сочевника); седмица мытаря и фарисея; седмица сырная, б) П. в праздник Воздвижения Креста Господня, 14 сентября; в) П. в день Усекновения главы Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, 29 августа, и г) П. в навечерие Богоявления Господня, 5 января. Потебня Александр Афанасьевич Потебня (Александр Афанасьевич) – известный ученый, малоросс по происхождению и личным симпатиям, род. 10 сентября 1835 г., в небогатой дворянской семье Роменского у., Полтавской губ., учился в радомской гимназии и в харьковском университете по историко-филологическому факультету. В университете П. пользовался советами и пособиями П. и Н. Лавровских и находился отчасти под влиянием проф. Метлинского, большого почитателя малорусского языка и поэзии, и студента Неговского, одного из наиболее ранних и усердных собирателей малорусских песен. В молодости П. также собирал народные песни: часть их вошла в "Труды этн.– ст. эксп. " Чубинского. Не долго пробыв учителем русской словесности в харьковской 1 гимназии, П.. по защите магистерской диссертации: «О некоторых символах в славянской народной поэзии» (1860), стал читать лекции в харьковском университете, сначала в качестве адъюнкта, потом в качестве профессора. В 1874 г. защитил докторскую диссертацию: «Из записок по русской грамматике». Состоял председателем харьковского историко-филологического общества и членом корреспондентом академии наук. Скончался в Харькове 29 ноября 1891 г. Весьма прочувствованные его некрологи были напечатаны профессорами В. И. Ламанским, М. С. Дриновым, А. С. Будиловичем. М. М. Алексеенком, М. Е. Халанским, Н. Ф. Сумцовым, Б. М. Ляпуновым, Д. И. Багалеем и мн. др.; они собраны харьковским историко-филологическом обществом и изданы в 1892 г. отдельной книжкой. Другие биографические данные о П. см. в «Материалах для истории харьковского университета», Н. Сумцова (1894). Общедоступное изложение лингвистических положений П. дано в обширной статье проф. Д. Н. ОвсяникоКулаковского: «П., как языковед мыслитель» (в «Киевской Старине», 1893. и отдельно). Подробный обзор этнографических трудов П. и оценку их см. в 1 выпуске. «Современной малорусской этнографии» Н. Сумцова (стр. 1 – 80). Кроме вышеупомянутых диссертаций, П. написал: «Мысль и язык» (ряд статей в "Журн. Мин. Нар. пр. ", 1862; второе посмертное издание вышло в 1892), «О связи некоторых представлений в языке» (в «Филолог. Записках», 1864, выпуск. Ill), «О мифическом значении некoтopыx обрядов и поверий» (в 2 и 3 кн. "Чтений Моск. Общ. Ист. и Древн. ", 1865), «Два исследования о звуках русского языка» (в «Филолог. Записках», 1864 – 1865), «О доле и сродных с нею существах» (в «Древностяхт. Моск. Археол. Общества», 1867, т. II), «Заметки о малорусском наречии» (в «Филологических Записках», 1870, и отдельно, 1871), «К истории звуков русского языка» (1880 – 86), разбор книги П. Житецкого: «Обзор звуковой истории малорусского наречия» (1876, в «Отчете об Уваровских премиях»), «Слово о Полку Игореве» (текст и примечания. в «Филолог. Записках», 1877 – 78, и отдельно), разбор "Народн, песен Галицкой и Угорской Руси, Головацкого (в 21 «Отчете об Уваровских премиях», 37 т. «Записок Академии Наук», 1878), «Объяснения малорусских и сродных народных песен» (1883 – 87) и др. Под его ред. вышли сочинения Г. Ф. Квитки (1887 – 90) и «Сказки, пословицы и т. п., запис. И. И. Манджурой» (в «Сборнике Харьковского Истор. Филолог. Общества», 1890). После смерти П. были изданы еще следующие его статьи: «Из лекций по теории словесности. Басня, Пословица, Поговорка» (Харьков, 1894; превосходный этюд по теории словесности), отзыв о сочинении А. Соболевского: "Очерки из ист. русск, яз. " (в 4 кн. «Известий отд. рус. яз. и слов. Имп. акд. наук», 1896) и обширная философская статья: «Язык и народность» (в «Вестнике Европы», 1895, сент.). Весьма крупные и ценные научные исследования П. остались в рукописях неоконченными. В. И. Харциев, разбиравший посмертные материалы П., говорит: «на всем лежит печать внезапного перерыва. Общее впечатление от просмотра бумаг П. можно выразить малорусской пословицей: вечиренька на столи; а смерть за плечима... Здесь целый ряд вопросов, интереснейших по своей новизне и строго научному решению, вопросов порешенных уже, но ждавших только последней отделки». Харьковское историко-филологическое общество предлагало наследникам П. постепенное издание главнейших рукописных исследований П.; позднее академия наук выразила готовность назначить субсидию на издание. Предложения эти не были приняты, и драгоценные исследования П. еще ждут опубликования. Наиболее обработанным трудом П. является III том «Записок по грамматике». «Записки» эти находятся в тесной связи с ранним сочинением П.: «Мысль и язык». Фон всей работы – отношение мысли к слову. Скромное заглавие труда не дает полного представления о богатстве его философского и лингвистического содержания. Автор рисует здесь древний строй русской мысли и его переходы к сложным приемам современного языка и мышления. По словам Харциева, это «история русской мысли под освещением русского слова». Этот капитальный труд П. после его смерти был переписан и отчасти редактирован его учениками, так что вообще вполне приготовлен для печати. Столь же объемист. но гораздо менее отделан другой труд П. – «Записки по теории словесности». Здесь проведена параллель между словом и поэтическим произведением, как однородными явлениями, даны определения поэзии и прозы, значения их для авторов и для публики, подробно рассмотрено вдохновение, даны меткие анализы приемов мифического и поэтического творчества и, наконец, много места отведено различным формам поэтической иносказательности, при чем везде обнаруживаются необыкновенно богатая эрудиция автора и вполне самобытные точки зрения. Кроме того П. оставил большой словарный материал, много заметок о глаголе, ряд небольших историко-литературных и культурно-общественных статей и заметок, свидетельствующих о разносторонности его умственных интересов (о Л. Толстом, В. Ф. Одоевском, Тютчеве, национализме и др.), оригинальный опыт перевода на малорусский язык «Одиссеи». По отзыву В. И. Ламанского. «глубокомысленный, оригинальнейший исследователь русского языка, П. принадлежал к весьма малочисленной плеяде самых крупных, самобытных деятелей русской мысли и науки». Глубокое изучение формальной стороны языка идет у П. рядом с философским пониманием, с любовью к искусству и поэзии. Тонкий и тщательный анализ, выработанный на специально-филологических трудах, с успехом был приложен П. к этнографии и к исследованию малорусских народных песен, преимущественно колядок. Влияние П., как человека и профессора, было глубоко и благотворно. В его лекциях заключался богатый запас сведений, тщательно продуманных и критически проверенных, слышалось живое личное увлечение наукой, везде обнаруживалось оригинальное миросозерцание; в основе которого лежало в высшей степени добросовестное и задушевное отношение к личности человека и к коллективной личности народа. Н. Сумцов. Потемкин Потемкин (кн. Григорий Александрович, ок. 1739 – 91) – знаменитый деятель екатерининской эпохи; родился в селе Чижев, близ Смоленска, рано потерял отца (мелкопоместного дворянина), воспитан матерью, впоследствии статс-дамою, в Москве, где посещал учебное заведение Литкеля в Немецкой слободе; с детства проявил любознательность и честолюбие; вступив в московский университет, в июле 1757 г. в числе лучших 12 студентов представлен был имп. Елизавете. но затем заленился и был исключен из университета «за не хождение». Еще в 1755 г. записанный в рейтары конной гвардии, П. при Петре III был вахмистром. Участие в государственном перевороте 28 июня 1762 г. (в чем состояло это участие – неизвестно) обратило на П. внимание имп. Екатерины П; он сделан был камерюнкером и получил 400 душ крестьян. Биографические факты ближайших последующих годов известны лишь в общих чертах; относящиеся к этому времени анекдоты об отношениях П. к императрице и братьям Орловым, о желании его постричься и т. п. недостоверны. В 1763 г. П. сделался помощником обер-прокурора синода, не покидая военной службы; в 1768 г. он пожалован в камергеры и отчислен от конной гвардии, как состоящий при дворе. В комиссии 1767 г. он был опекуном депутатов от иноверцев, состоя в то же время и членом духовно-гражданской комиссии, но ничем себя здесь не заявил, и в 1769 г. отправился в турецкую войну волонтером. Он отличился под Хотином, успешно участвовал в битвах при Фокшанах, Ларге и Кагуле, разбил турок у Ольты, сжег Цыбры, взяв в плен много турецких судов и т. д. В 1770 – 71 г. он был в СПб., где испросил позволение писать к императрице, но большего успеха не добился. В 1771 г. он был генерал поручиком; императрица в это время уже переписывалась с ним и в собственноручном письме на– стаивала на том, чтобы он напрасно не рисковал жизнью. Через месяц после получения этого письма П. уже был в СПб., где вскоре сделан генерал-адъютантом, подполковником Преображенского полка, членом государственного совета и, по отзывам иностранных послов, стал «самым влиятельным лицом в России». Участие его в делах выразилось в это время в посылке подкреплений графу Румянцеву, в меньшем стеснении действий последнего, в мерах против Пугачева и в уничтожении Запорожской сечи. Несколько позже П. был назначен «главным командиром», генерал-губернатором Новороссийского края, возведен в графское достоинство и получил ряд отличий и из-за границы, где влияние его очень скоро стало известно: датский министр, напр., просил его содействовать сохранению дружбы России с Данией. В 1776 г. Иосиф II, по желанию императрицы, возвел П. в княжеское достоинство священно-римской империи. В декабре 1775 г. императрице был представлен Завадовский, после чего отношения ее к П. немного охладились, но продолжали быть дружественными; мало влияния на положение П. оказало и возвышение Ермолова, в 1785 г. За все это время имеется масса фактов, свидетельствующих о той силе, которая находилась в руках П. : переписка его с императрицей не прекращается, наиболее важные государственные бумаги проходят через его руки, путешествия его обставлены «необычайными почестями», императрица часто делает ему ценные подарки. Как видно из докладов П., его особенно занимал вопрос о южных границах России и, в связи с этим, судьба Турции. В особой записке, поданной императрице, он начертал целый план, как овладеть Крымом; программа эта, начиная с 1776 г., была выполнена в действительности. Событиями в Оттоманской империи П. сильно интересовался и имел во многих местах Балканского полуострова своих агентов. Еще в 70-х годах им, по сообщению Герриса, выработан был «греческий проект», предполагавший уничтожить Турцию и возложить корону нового византийского царства на одного из внуков имп. Екатерины II. В военном деле П. провел некоторые рациональные реформы, особенно когда стал фельдмаршалом, в 1784 г.: он уничтожил пудру, косички и пукли, ввел легкие сапоги и т. д.; есть, однако, отзывы, что небрежность П. привела дела военного ведомства в хаотическое состояние. Чрезвычайно важным делом П. было сооружение флота на Черном море; флот был построен очень спешно, частью из негодного материала, но в последовавшую войну с Турцией оказал значительные услуги. Колонизаторская деятельность П. подвергалась многим нареканиям – и действительно, не смотря на громадные затраты, не достигла и отдаленного подобия того, что рисовал в своих письмах к императрице П.; тем не менее, беспристрастные свидетели – в роде К. П. Разумовского, в 1782 г. посетившего Hoвopoссию, – не могли не удивляться достигнутому. Херсон. заложенный в 1778 г., является в это время уже значительным городом; Екатеринослав называется «лепоустроенным»; на месте прежней пустыни, служившей путем для набегов крымцев, через каждые 20 – 30 вер. находились деревни. Мысль об университете, консерватории и десятках фабрик в Екатеринославе так и осталась неосуществленной; не удалось П. и сразу создать нечто значительное из Николаева. Из огромного числа деловых бумаг и писем канцелярии П. видно, как многостороння и неусыпна была его деятельность по управлению южной Россий; но вместе с тем во всем чувствуется лихорадочная поспешность, самообольщениe, хвастовство и стремление к чрезмерно трудным целям. Приглашение колонистов, закладка городов, разведение лесов и виноградников, поощрение шелководства, учреждение школ, фабрик, типографий, корабельных верфей – все это предпринималось чрезвычайно размашисто, в больших размерах, при чем П. не щадил ни денег, ни труда, ни людей. Многое было начато и брошено; другое с самого начала оставалось на бумаге; осуществилась лишь самая ничтожная часть смелых проектов. В 1787 г. предпринято было знаменитое путешествие императрицы Екатерины на юг, которое обратилось в торжество П., с замечательным искусством сумевшего скрыть все слабые стороны действительности и выставить на вид блестящие свои успехи. Херсон, с своею крепостью, удивил даже иностранцев, а вид Севастопольского рейда с эскадрою в 15 больших и 20 мелких судов был самым эффектным зрелищем всего путешествия. При прощании с императрицею в Харькове П. получил название «Таврического». В 1787 г. началась война с Турцией, вызванная отчасти деятельностью П. Устроителю Новороссии пришлось взять на себя роль полководца. Недостаточная готовность войск сказалась с самого начала; П., на которого возлагались надежды, что он уничтожит Турцию, сильно пал духом и думал даже об уступках. Императрице, в письмах, приходилось неоднократно поддерживать его бодрость. Лишь после удачной защиты Кинбурна Суворовым П. стал действовать решительнее и осадил Очаков, который, однако, взят был лишь через год: осада велась неэнергично, много солдат погибло от болезней, стужи и нужды в необходимом. После взятия Очакова П. вернулся в СПб., всячески чествуемый по пути; в СПб. он получил щедрые награды и часто имел с императрицею беседы о внешней политике: он стоял в это время за уступчивость по отношению к Швеции и Пруссии. Вернувшись на театр войны, он позаботился о пополнели числа войск и медленно подвигался с главной массою войск к Днестру, не участвуя в операциях Репнина и Суворова. Осажденные им Бендеры сдались ему без кровопролития. В 1790 г. П. получил титул гетмана казацких екатеринославских и черноморских войск. Он жил в Яссах, окруженный азиатской роскошью и толпою раболепных прислужников, но не переставал переписываться с СПб. и. с многочисленными своими агентами за границей; о продовольствии и укомплектовании армии он заботился как нельзя лучше. После новых успехов Суворова, в январе 1791 г., П. снова испросил позволение явиться в СПб. и в последний раз прибыл в столицу, где считал свое присутствие необходимым в виду быстрого возвышения Зубова. Цели своей – удаления Зубова – ему не удалось достигнуть. Хотя императрица и уделяла ему все туже долю участия в государственных делах, но личные отношения ее с П. изменились к худшему: по ее желанию П. должен был уехать из столицы, где он в 4 месяца истратил на пиршества и т. п. 850 тыс. рублей, выплаченных потом из кабинета. По возвращении в Яссы П. деятельно вел мирные переговоры, но болезнь помешала ему окончить их. 5 октября 1791 г., в степи, в 40 в. от Ясс, П., собиравшийся ехать в Николаев, умер от перемежающейся лихорадки. Похоронен он в Херсоне. Императрица была сильно поражена смертью П. Отзывы о П., после смерти, как и при жизни, были весьма различны. Одни называли его злым гением императрицы Екатерины, «князем тьмы» (ср. немецкий роман памфлет 1794 г. : «Pausalvin, Furst der Finsterniss, und seine Geliebte»), другие – в том числе сама императрица Екатерина – великим и гениальным человеком. Во всяком случае, это был самый недюжинный из екатерининских временщиков, несомненно способный администратор, деятельный и энергичный человек, избалованный, однако, побочными обстоятельствами, доставившими ему высокое положение, и поэтому лишенный равновесия и способности соразмерять свои желания с действительностью. Начинания его на юге России составляют несомненную его заслугу перед потомством. Созданные им города, особенно Екатеринослав, и теперь принадлежат к наиболее важным населенным пунктам нашего юга .Пороки П. – его женолюбие (связь даже с собственными племянницами), расточительность, пренебрежение к человеческой жизни – все это в значительной степени недостатки эпохи, когда он жил. Биография П. обильна анекдотическими рассказами сомнительной достоверности; большая часть их принадлежит памфлетисту Гельбигу, поместившему биографию П. в журнале «Minerva» (1797 – . 1800). Панегирик П. напечатал племянник его А. И. Самойлов ("Русск. Арх. ", 1867). См. А. Г. Брикнер, «Потемкин» (СПб., 1891); А. М. Л., «Екатерининский временщик» ("Истор. Вест. ", 1892, № 3). А. М. Л. Потир Потир (pothr) – греческое название чаши, из которой православные христиане причащаются тела и крови Христовых. Она употребляется в евхаристии по примеру самого И. Христа и апостолов (1 Кор. X, 16) и, по свидетельству отцов церкви, употреблялась непрерывно. Афанасий Вел. называет ее чашей Господней, таинственным П. Сначала чаши были деревянные, а в эпоху от папы Зеферина (III в.) до Льва IV на Западе – стеклянные. Антиквариями собрано и описано множество таких чаш. Уже во времена гонений, а особенно с IV в., существовали чаши золотые и серебряные; но стеклянные чаши долго сохранялись в монастырях и в сельских, вообще в бедных церквах, где они иногда заменялись медными и оловянными. Археологи разделяют П. на общие (ministeriales) и приносные (offertorii), большие и малые (maiores, minores). 0бщие употреблялись для причащения всех мирян и были очень большой вместимости. Офферторными чашами, по Дюканжу, назывались те, в которые диаконы вливали вино, принесенное в храм верующими. Образцы древних П. см. у Saussay («Panoplitum sacerdotale», 1. VIII, с. 14, artic. 2). Многие из древних чаш украшены посвятительными надписями, которые собраны у Маи ("Collect. Vatican. ", V), и целыми поэтическими эпиграммами. Сохранились драгоценных чаши с надписями от имени императрицы Плацидии и от императора Валентиниана III, С самой глубокой древности священные чаши имеют вид удлиненный, кверху расширенный, и утверждаются на подножии или пьедестале. С течением времени они принимают однообразный вид – тот, какой существует ныне в православной церкви. Н. Б – в Потребление Потребление – последняя стадия в процессе движения всякого предмета, созданного человеческим трудом (т. е. хозяйственных благ); оно заключается в использовании человеком полезности, заключающейся в хозяйственном благе, и, след., в уничтожении произведенного блага (но не материи, из которой оно состоит). Экономисты различают два вида П.: 1) П. для воспроизведения новых благ, т. е. П. различного рода капиталов, которые уничтожаются в процессе производства, но ценность которых восстановляется в создаваемом продукте; непроизводительным такое П. бывает тогда, когда какое-нибудь хозяйственное благо тратится в большем количестве, чем это требуется по принципу хозяйственности (достижения наибольших результатов при наименьших пожертвованиях) – напр., употребление двух лошадей при пахании, когда достаточно одной; 2) П. для непосредственного удовлетворения потребностей человека. При нормальном состоянии народного хозяйства П. имеет тенденцию находиться в равновесии с производством; все произведенные блага должны выполнить свое назначение – должны быть потреблены людьми. Между тем, в современном экономическом строе очень часто встречаются нарушения этого равновесия. При частно-хозяйственной организации производства каждый производитель может судить о размерах П. изготовляемого им товара только приблизительно и обыкновенно имеет о них даже преувеличенное представление; таким образом иногда производится товаров гораздо больше, чем может быть потреблено платежеспособными покупателями – и наступает кризис. Реже встречаются случаи, когда производство оказывается недостаточным для покрытая П. (напр. при неурожаях, при каменноугольном голоде). Оба явления сопровождаются бедственными результатами для всего народного хозяйства. Изучение П., как оно происходит в действительной жизни, составляет задачу статистики П. и имеет большой интерес, так как может дать ясную характеристику потребительного хозяйства отдельных лиц и степени благосостояния всего народа. Статистика П. занимается или расчетами массового П. (сколько потребляется в среднем 1 жителем того или другого продукта), или изучением бюджетов отдельных хозяйств.  Ссылка на страницу: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона Теги: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона | |
|
| |
ТОП материалов, отсортированных по комментариям
ТОП материалов, отсортированных по дате добавления
ТОП материалов, отсортированных по рейтингу
ТОП материалов, отсортированных по просмотрам
| Всего комментариев: 0 | |