16:48 Критический словарь психоанализа | |
| Автор: Чарльз Райкрофт ВВЕДЕНИЕ Психоанализ остается достаточно спорным предметом, и поэтому, возможно, следует уточнить: эта книга представляет собой не словарь критических замечаний в адрес психоанализа, а критический словарь психоанализа. Его цель - не обеспечить боеприпасами тех, кто в силу разных причин хочет уничтожать психоанализ, а помочь тем, кто желает ознакомиться с ним, сделать это грамотно и критически. Поэтому включенные в словарь статьи содержат не только формальные определения специальных терминов, используемых в аналитической литературе, но дают также определенное представление об их происхождении, об их связи с другими терминами, понятиями, используемыми в аналитической теории, о ведущейся вокруг них полемике среди самих психоаналитиков. В словаре широко используются перекрестные ссылки, которые, как надеется автор, позволят читателям, просматривающим какую-либо статью, уяснить то положение, которое занимает в структуре всей аналитической теории описываемое в ней понятие. Поскольку автор является практикующим психоаналитиком, прошедшим подготовку в традициях Фрейдовского анализа, и поскольку, к тому же, настоящий словарь вырос из записной книжки, куда он заносил свои недоумения и сомнения по поводу некоторых аспектов теории Фрейда, под термином "психоанализ" везде подразумевается, если специально не оговорено, психоанализ Фрейда. Такой подход определяется не ограниченностью автора, а стремлением к согласованности в употреблении понятий, широко распространенных среди профессионалов в данной области, Для них термин "психоанализ" относится только к психологическим теориям и способам лечения, которые восходят непосредственно к Фрейду и которые изучаются во всех институтах, входящих в Международную Психоаналитическую Ассоциацию. Школы других направлений, такие как юнгианская, адлерианская и экзистенциальная, которые в широком понимании считаются психоаналитическими, имеют свои собственные названия и отличительные фирменные знаки, цель которых - гарантировать своим членам, что их по ошибке не примут за фрейдистов. Аналитики-юнгианцы называют себя "аналитическими психологами", а свою теорию - "аналитической психологией"; адлерианцы являются "индивидуальными психологами", а экзистенциалисты говорят об "экзистенциальном психоанализе". Эти различия являются источником полной неразберихи для широкой публики, которую больше впечатляют не отличия, а то общее, что есть у различных психотерапевтических школ. Есть надежда, что соответствующие статьи словаря внесут свой вклад в прояснение существа дела. Примерно по тем же причинам я включил статьи, поясняющие различие функций психиатров, психотерапевтов, психоаналитиков и психологов. Именно эти слова вызывают наибольшую путаницу у непосвященных, часто использующих их неправильно. Это вызывает раздражение тех, кто работает в данной области и, как большинство профессионалов, не любят, чтобы их неправильно называли. Однако, несмотря на то, что настоящий словарь содержит гораздо больше сведений о фрейдовских понятиях, чем о понятиях, принадлежащих другим школам, он далек от того, чтобы быть исключительно фрейдистским. Охватываемый им диапазон значительно шире, чем, например, Лапланша и Понталиса в J. Laplanche, J.B. Pontalis Vocabulaire de la Psycho-analyse (который представляет собой введение в психоаналитическую теорию, данное в форме словаря), поскольку включает: 1. Определения психиатрических терминов, особенно тех, которые используются для описания симптомов и постановки диагнозов. Они были включены по двум соображениям. Во-первых, большинство психоаналитиков являются врачами. Расстройства, которые они лечат и о которых пишут, рассматриваются и широкой публикой, и медиками как "болезни" и, как таковые, подвергаются тем же самым процедурам профессионального описания и диагностики, что и болезни телесные. В результате значительная часть психоаналитической литературы использует специальный медицинский и психиатрический словарь, и с ним авторы и читатели, которым она была первоначально адресована, чувствуют себя как дома. Во-вторых, многие из этих психиатрических терминов за последние годы стали общеупотребительными, утратив при этом свои подлинные точные значения. Поэтому читатели, знакомые с журналистским и литературным пониманием таких слов как "маниакальный", "депрессивный", "шизофренический", "компульсивный", "амбивалентный", могут запутаться, встретив их в психоаналитической литературе, где они почти всегда используются в связи с определенными клиническими феноменами. Или - что еще хуже - читатели могут вообразить, что они понимают то, чего в действительности не понимают. Те же соображения относятся, конечно, и к типично психоаналитическим терминам, которые вошли в широкое употребление. Например, "нарциссизм" - термин, изобретенный Хавеллоком Эллисом для обозначения одной из форм сексуальной перверсии, был заимствован Фрейдом для описания целого ряда феноменов, касающихся отношения человека к себе, и позднее вошел в повседневный язык как уничижительное понятие. Краткий Оксфордский Словарь дает ему такое определение: "сущ. (психоанал.). Тенденция к самопоклонению; поглощенность своим личным совершенством". Любой человек, читая психоаналитическую литературу и имея в голове это определение, вскоре почувствует трудности, поскольку столкнется со ссылками на нарциссические раны, травмы, идентификации, истощение и обеспечение, которые явно имеют мало общего (если имеют вообще) с самопоклонением; он обнаружит также различия между первичным и вторичным нарциссизмом, между нарциссизмом здоровым и защитным, и все это не имеет никакого отношения к моральным суждениям. 2. Определения ряда специальных медицинских терминов, которые, по изложенным выше причинам, психоаналитики используют без объяснения. 3. Определения юнгианских терминов. Поскольку автор страдает достаточно распространенным органическим дефектом - неспособностью понимать работы Юнга - то, как кажется, будет более справедливо по отношению к читателю и к самому Юнгу обратиться к книге Е.А. Беннета "Что сказал Юнг на самом деле" (E.A. Bennet What Jung Really Said), чем изощряться самому. Беннет был близким другом Юнга, и его книга разъясняет идеи Юнга ясно и просто - настолько ясно и просто, что читателю остается только гадать, почему вообще творчество Юнга считалось мистическим и непонятным. 4. Определения и описания основных экзистенциальных понятий. Они включены по ряду соображений. Во-первых, работы Сартра, Р.Д. Леинга и Ролло Мейя в последние годы вызывали значительный интерес и дискуссии, как среди широкой публики, так и среди профессиональных психотерапевтов. Во-вторых, многие критические замечания и сомнения относительно ценности ряда основных положений Фрейда, прозвучавшие внутри фрейдовской паствы, являются преимущественно экзистенциальными по своей природе. Здесь я имею в виду именно те сомнения, которые были высказаны Зацем, Хоумом, Ломасом, мною и другими относительно обоснованности каузально-детерминистских положений теории Фрейда: возможно ли, в самом деле, считать, что человеческое поведение обусловлено теми же причинами, что и физические явления, или полагать, что личность можно действительно рассматривать как итог событий, случившихся в детстве. В-третьих, экзистенциальная критика психоанализа Фрейда, в общем, ведется профессионально, и теми людьми, которые понимают природу психотерапевтических отношений и воспринимают субъективные явления и страдания вполне серьезно. В результате это представляет большую проблему, нежели критицизм Айзенка и поведенческих терапевтов, стоящих на позициях теории научения, где речь идет об устранении психики из психологии и о попытках понять человеческую природу путем ее дегуманизации. 5. Определения ряда биологических понятий, необходимых для того, чтобы разобраться во взглядах Фрейда на инстинкт и эволюцию. 6. Определения ряда антропологических понятий, необходимых, чтобы сопровождать Фрейда во время его умозрительных путешествий в эту область. Теперь, когда читатель получил краткое представление о сфере охвата и целях настоящего словаря, необходимо указать на некоторые камни преткновения и ловушки, расставленные на пути тех, кто хочет понять, что же такое психоанализ. Должен признаться, что в психоаналитической литературе есть нечто сбивающее с топку, и многие, отважившись на ее изучение, неоднократно терялись и приходили в замешательство. Этому, полагаю, есть три главных причины, которые я и рассмотрю ниже под заголовками "лингвистика", "разногласия" и "источники". Лингвистика. Я ухе ссылался на одно из языковых препятствий, мешающих получить доступ к психоаналитической литературе. Речь идет о жаргоне, специальном языке, созданном психоаналитиками для общения между собой. Некоторые принципиально возражают против аналитического жаргона, утверждая, что можно писать о человеческих переживаниях, не используя специальные термины. Однако я сомневаюсь, что сторонники этого взгляда в состоянии оценить, как далеки от опыта повседневности некоторые патологические психические состояния. Не принимают они во внимание и то, что развитие наук идет по пути классификации фактов (процедуры, где необходимо дать определения уже установленному) и обнаружения скрытых связей между внешне не связанными явлениями, где также требуются точные наименования. Диагностические термины, такие как "невроз навязчивых состояний" и "шизофрения" и описательные термины типа "феномен Исаковера" или "деперсонализация" появились, как необходимость классифицировать явления, тогда как специальные термины, используемые психоанализом при формулировании теорий инфантильного развития, возникли из потребности в понятиях, способных объяснять обусловленные этим развитием скрытые связи между детством и взрослостыо. Неправильное использование жаргона может поймать неосторожного в ловушку, что часто и случается. Одна из ловушек возникает, когда при описании фактов прибегают к абстрактным понятиям, т.е. когда аналитики, приводя полученные от пациентов данные, используют специальные термины. В идеальном случае положено писать истории болезни повседневным языком, используя теоретические понятия лишь при последующем обсуждении данных. Однако чаще всего этот идеал даже и не ставится в виде цели, и единственное, что дозволено читателю,- это увидеть изложенные факты сквозь теоретический туман. В результате он и не предполагает, что есть вероятность того, что представленные ему данные могут быть объяснены каким-то другим образом. Еще одна ловушка - это та легкость, с которой специальный жаргон может использоваться для создания тавтологических теорий; они внутренне последовательны и удовлетворительны в интеллектуальном смысле, но не потому, что действительно объясняют факты, а потому, что использованные в них специальные термины красиво между собой связаны. На мой взгляд, источником того, что некоторые аналитики очарованы взлелеянной Фрейдом концепцией "психического аппарата", является не точность отражения работы человеческой психики, а интеллектуальная и эстетическая привлекательность внутренне последовательной теории. Ее части идеально сочетаются друг с другом, и это сохранится даже в том случае, если будет доказано, что все это чепуха. Следующая ловушка возникает, когда жаргон используется для прикрытия невежества. Ученые слова, особенно те, что происходят из древних языков, звучат выразительно и могут произвести сильное впечатление на простаков. Психиатры, следуя давно установившейся медицинской традиции, чаще грешат этой формой бессознательного обмана, чем аналитики. Суть фокуса в том, чтобы жалобы пациента перевести на греческий язык и затем убедить его, что все беспокойства вызваны заморской болезнью с экзотическим названием. Пациент жалуется на потерю памяти, и врач говорит, что он страдает амнезией; пациент боится открытых пространств, и врач говорит ему, что у него агорафобия. Любопытно, что обе стороны довольны результатом: врач чувствует, что он что-то сделал, а пациент доволен тем, что его страдание получило название и стало менее таинственным, Похоже, сам Фрейд был в высшей степени свободен от дурмана слов. Хотя психоанализ показал, что не состояние психики, а динамические процессы являются тем, что имеет значение, его менее всего воспевают за то, что он избавил психиатрию от озабоченности диагностическим искусством. Справившись с жаргоном, читатель, полный решимости одолеть психоанализ, вынужден, если он англоязычен, вступить в борьбу с трудностями, обусловленными тем, что вначале психоаналитическая литература писалась и, более того, концептуально продумывалась на немецком языке. К сожалению, мысли не могут быть перенесены целиком из одного языка в другой путем простого их перевода, слово за словом, и поэтому необходимо серьезно предусматривать возможность того, что нечто существенное может произойти с идеей иди теорией при переводе ее на другой язык. Подобно иммигрантам, иноязычные идеи лишь с трудом ассимилируются, а ко времени их Натурализации они, похоже, уже претерпевают изменения. Джеффри Горер в очерке, озаглавленном "Культурное сообщество и культурное многообразие", показал, что те четыре свободы, о которых мы так много слышали в конце Второй мировой войны, - свобода слова, свобода религии, свобода от нужды и свободы от страха - фактически не имеют смысла ни в каком другом языке, кроме английского, по той простой причине, что ни в одном другом языке нет слова, аналогичного нашему "freedom" ("свобода"), которое означает и вне иметь препятствий", и "подлежать защите от". Точно так же плохо переносят путешествие многие психоаналитические понятия, что создает трудности для читателей, вынужденных знакомиться с ними из вторых рук. Одним из ключевых понятий теории Фрейда является "Angst", которое все английские переводчики передают как "anxiety". Никто не предложил более удачного перевода, чем этот, но, к сожалению, диапазоны значений, охватываемых словами "Angst" и "anxiety", не идентичны. "Angst", как представляется, неразрывно с понятиями мучения, страха и страдания, но совершенно не связано с идеей будущего, тогда как "anxiety", по определению "Тезауруса" Роже, является одним из будущих переживаний и может даже быть использовано по отношению к приятному ожиданию. "Мне очень хочется посмотреть такой-то и такой-то фильм". В результате этого лингвистического расхождения между английским и немецким языками, anxiety всегда фигурирует в аналитической литературе как неприятное переживание, которого индивид стремится избежать, от которого хочет избавиться, но никогда как страстное желание и готовность принять будущее. Это слово используется также, особенно в выражении "первичная тревога", по отношению к переживаниям, которые английский писатель скорее назвал бы "испуг" или "ужас". Одним удивительным и неудачным следствием такого приравнивания anxiety к Angst стало распространение мнения о том, что тревога всегда является невротическим симптомом и что идеальный "здоровый", "приспособленный" человек должен быть "свободен от тревоги". Однако идея эта больше относится к популярному психиатрическому фольклору американского образца, чем к психоаналитической теории. Но не только отдельные слова вызывают трудности. Языковые структуры и особенности мышления также создают проблемы и одновременно демонстрируют их. Работы Фрейда пронизаны идеей противоположностей, находящихся в конфликте друг с другом. До 1920 гг. он основывал свою теорию неврозов на предположении, что существуют две группы инстинктов - сексуальные (репродуктивные) и инстинкты Эго (самосохранения) и утверждал, что источником человеческой предрасположенности к неврозу является неотъемлемая тенденция этих двух противоположных сил вступать в конфликт друг с другом. Но, спрашивается, почему Фрейд предположил, что существуют две группы инстинктов, а не три или четыре, и почему он предположил, что они противостоят, а не дополняют друг друга? Действительно ли клинические факты заставили его сделать эти предположения или, возможно, лингвистические особенности мышления принудили его последовать за Гегелем и Марксом и построить диалектическую теорию, которая ему понятна и близка, но которая кажется чуждой тем, кто был вскормлен английским языком и английским эмпиризмом? Правильность предположения о том, что приверженность Фрейда противоположностям была культурально и лингвистически предопределена, возрастает и реально подтверждается: когда в 1920 гг. Фрейд предложил совершенно новую теорию инстинктов, эта новая теория снова была теорией двух групп инстинктов - инстинктов Жизни и Смерти - и снова предполагала, что они непременно должны противостоять друг другу. Эта новая теория также была чисто умозрительной и, как сейчас известно, являлась заблуждением, поскольку основывалась на неправильном понимании второго закона термодинамикой на неоправданных выводах, связанных с тем, что организмы отравляются собственными выделениями. В нескольких местах основного текста этой книги я упоминаю о том, что современная психология животных признает, по меньшей мере, семь инстинктов (или врожденных паттернов поведения) и не считает необходимым обязательное противодействие каких-либо двух групп, хотя, конечно, она придерживается того, что в особых обстоятельствах два или более инстинкта могут быть в конфликте между собой. Другим аспектом психоаналитической теории - подозреваю, типично немецким - является обыкновение объяснять поведение ссылкой на гипотетические силы, такие как "Секс", "Агрессия", "Любовь" и "Ненависть", которые понимаются как силы, приводящие индивида в движение путем, так сказать, подталкивания его сзади. Эти понятия, очевидно, возникают в первую очередь из потребности обобщить переживания любви, ненависти и агрессивности (loving, hating, being aggressive). В английском языке эти слова являются герундиями (т.е. существительными, полученными от глаголов, и имеют отношение к процессам и действиям, а не к предметам), на что указывает отсутствие перед ними артикля. В немецком языке, однако, абстрактным именам существительным часто предшествует определенный артикль, а грамматически они рассматриваются как предметы, наделенные известными свойствами. Недавно я прочел свою собственную статью, переведенную на немецкий. В ней часто упоминаются слова "детство", "сознание", "психоанализ", "космология" и т.д., и перед ними стоит определенный артикль, хотя я использовал эти понятия в общем смысле, не подразумевая чье-то конкретное детство или космологию. Мне кажется, смысл грамматической материализации абстрактных имен существительных в том, чтобы поддержать веру в реальное существование абстракций и готовность взывать к ним как к объясняющим силам, как к сущностям и ноуменам, инициирующим поведение. Это в некоторой степени напоминает об ангелах, которых призывала средневековая космология для объяснения движения планет. Эти ангелы давали возможность разрешить проблему движения неодушевленных объектов, поскольку объявлялись теми живыми существами, которые перемещают эти объекты. Аналогичным образом Фрейд предположил, что человеческое Эго является пассивной сущностью, не наделенной собственной энергией или силой, и потому приводимой в движение лишь воздействием внешних по отношению к ней сил, локализованных или в Ид (бессознательном), или в окружающей среде. Но идея о том, что у каждого индивида есть "Я", Эго, на которое оказывает влияние какая-то другая бессознательная часть этого индивида, представляет собой языковое средство, являющееся результатом того, что мы рассматриваем "Я" прежде всего как имя существительное, а затем как нечто конкретное; так, совершаемые нами действия порой оказываются не теми, что мы намеревались совершить, как, например, в случаях, когда мы оговариваемся; и мы вынуждены осознать, что у нас были другие мотивы, а не те, что мы полагали. Другая трудность, возникающая перед англоязычными читателями психоаналитической литературы, обусловлена тем, что английский язык, в отличие от немецкого, имеет, в сущности, два словаря. Один, главным образом англосаксонского происхождения, является средством обычного бытового общения, а другой, преимущественно греко-латинского происхождения, применяется в концептуальном мышлении. В немецком языке словом, используемым для обозначения себя, является "ich", а словом, которое в концептуальном мышлении означает идею самого себя, является "das Ich". Что касается английского, то здесь эквивалентными терминами являются "I" и "Ego". В результате этого англоязычному читателю психоаналитической литературы легко потерять из виду тот факт, что Эго, которое ему так часто представляли как безличностную структуру, обладающую свойствами и характеристиками, а иногда даже и формой, в действительности есть не что иное, как он сам, когда он понимается в концептуальных терминах. Классическим примером именно такой трудности является существительное "катексис" и сопутствующие ему глаголы "катектировать" и "декатектировать". Эти слова, которые озадачивали бесчисленное множество тех, кто изучает психоанализ на английском, были изобретены переводчиками Фрейда на английский с целью передачи его понятия "Bеsetzung". В немецком языке "Bеsetzung" - это обычное, повседневное, простое слово, родственное слову "setzen" ("помещать или класть"). Его можно использовать в следующих значениях: ввести в город войска, укомплектовать экипаж корабля, поставить деньги на лошадь, запустить рыбу в пруд - это лишь примеры, взятые из школьного словаря. Тем не менее, в психоаналитической теории это слово используется для обозначения одного из самых неясных и трудных понятий Фрейда: гипотезы о существовании некоторого вида психической энергии, "которая обладает всеми количественными характеристиками (хотя у нас нет средств для ее измерения), способна к увеличению, уменьшению, замещению и разрядке, и которая распространяется по следам прошлых идей примерно так же, как электрический заряд распространяется по поверхности тела" - Freud (1894). Согласно этой гипотезе, в идеи (т.е. психические образы в голове) вкладывается ("besetzt") некоторая психическая энергия, и психологические изменения, такие как смена интересов или личных привязанностей, сопровождаются изменениями вложенной энергии - Bеsetzung, - сцепленной с теми идеями, которые соответствуют вовлеченным в данный процесс предметам или людям. Усвоить это понятие нелегко, но для немецкого читателя проблема значительно облегчается тем, что слово "Bеsetzung" ему хорошо знакомо и неизбежно вызывает в сознании образы, помогающие объяснить значение слова в новом контексте. И, наоборот, в английском языке слово "катексис" не вызывает таких образов и успешно отрывает теоретическое понятие от метафор, которые могли бы дать ему жизнь и смысл. Эго слово не способно, к тому же, напомнить читателю о действующем лице или исполнителе, который притаился где-то внутри механизма и выполняет катектирование и декатектирование. Фрейд, между прочим, был расстроен введением этого неологизма в английский язык в 1922 г., но, должно быть, смирился с этим, поскольку позднее сам использовал его в немецком. Эго и катексис, по-видимому, не единственные примеры специальных психоаналитических терминов, которые в английском языке звучат более обезличенно и абстрактно, чем в немецком. Действительно, согласно Brandt (1961), большинство из них претерпело вызывающие сожаление изменения, переплывая из Германии в Англию. В некоторых случаях они утратили существенную часть своего значения, в других - потеряли живые ассоциативные обертоны. Я не беру на себя смелость судить, прав ли Брандт в этом вопросе, но, несомненно, одно: утверждение, будто психоанализ постижим, лишь, если его изучать в оригинале, на немецком, - это ход, нередко применяемый материковыми аналитиками в полемике с английскими. Если он прав, то это во многом объяснит возникающее порой странное впечатление, что психоанализ не стоит ногами на земле и что он вообще не о людях. В основном тексте этой работы, везде, где я осознавал, я привлекал внимание к резким расхождениям между английскими и немецкими значениями. Следует, пожалуй, добавить, что, по общему мнению, выполненный Джеймсом Стрэчи перевод Фрейда великолепен и что он принес ему Приз Шлегеля-Тика за 1966 год. Разногласия. То, что у психоаналитиков отсутствует способность ладить друг с другом, и что их профессиональные организации демонстрируют явно присущую им тенденцию к расколу, является печально известным и грустным фактом. Их разрушительные противоречия свойственны не только второстепенным, узкоспециальным спорам, которые случаются в каждой науке, в каждой отрасли медицины, но касаются фундаментальных принципов, в борьбу за которые, как показывает прошлое, вовлекались характеры и темпераменты. Первые расхождения между Фрейдом, Юнгом и Адлером сейчас являются достоянием истории; они хорошо известны и даже, возможно, в целом понятны, т.о. в основе их было то, что Фрейд верил в Эрос и Разум, Адлер верил в силу и самоутверждение, а Юнг был мистиком. Но доверчивый исследователь современного психоанализа может быть введен в заблуждение, если не осознает, что основные разногласия во мнениях существуют внутри самого лагеря Фрейда, в что они достаточно серьезны, чтобы отразиться на структуре психоаналитических институтов. В Великобритании, например, теоретические различия между направлениями вызвали необходимость выработать договор (так называемое "Джентльменское соглашение"), который предотвращает в Британском психоаналитическом обществе монополию одной из трех групп, на которые оно поделено; и некоторые разделы учебных программ этих групп совпадают. В ряде других стран отсутствие природного духа компромисса приводило к полному расколу, в результате чего какая-либо из получившихся групп уходила в отставку или исключалась из Международной психоаналитической ассоциации. Хотя здесь не место обсуждать исторические и психологические причины этих расхождений, тем не менее, некоторые статьи настоящего словаря ставят своей целью объяснить спорные теоретические положения. Это относится к понятиям КЛАССИЧЕСКАЯ АНАЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ, КЛАССИЧЕСКАЯ АНАЛИТИЧЕСКАЯ ТЕХНИКА, ЭГО-ПСИХОЛОГИЯ, ИНСТИНКТ-ТЕОРИЯ И ОБЪЕКТ-ТЕОРИЯ, КЛЕЙ-НИАНСКИЙ, ФЭРБЭРНА ПЕРЕСМОТРЕННАЯ ПСИХОПАТОЛОГИЯ, ПЕРСОНОЛОГИЯ и ТЕОРИЯ ПРОЦЕССА. Наличие этих статей обязывает меня предупредить будущих читателей психоаналитической литературы об опасностях, о которых они могут не подозревать. Во-первых, книги и статьи, которые, кажется, просто способствуют пониманию какой-то частной психологической проблемы или заболевания и воспринимаются так, словно выражают общепринятую точку зрения, на самой деле могут оказаться в высшей степени противоречивыми и пропагандировать теоретическую позицию автора. Было бы оскорбительно приводить примеры этого особенно потому, что демонстрация возможностей научной теории объяснять определенные феномены является, конечно, законным способом ее развития. Во-вторых, ссылки на "классическую" литературу в цитаты из работ Фрейда, появляющиеся в статьях современных аналитиков, порой продиктованы не научной добросовестностью, требующей, чтобы автор ссылался на источники, а стремлением автора прикрыться авторитетом, чтобы узаконить происхождение своих теорий или отразить обвинения в не ортодоксальности. Причины, по которым некоторые хотят или чувствуют необходимость идти таким путем, имеют два источника; историю начала психоаналитического движения, оставившую травматические воспоминания о ранних плановых расколах, а также то, что каждый аналитик за годы учебы прошел анализ у другого аналитика, более старшего и более близкого к Фрейду. Такая особенность психоаналитической подготовки привела к развитию мистики, аналогичной апостольской преемственности, требующей от современных аналитиков знания своей родословной, вплоть до кого-то из отцов-основателей. Аналитики, вообще, крайне любопытны, в стремлении разузнать, кто анализировал их неизвестного коллегу, и часто склонны судить о его достоинствах по его "происхождению", а не по его собственным качествам. Будущие историки психоанализа, несомненно, сочтут необходимым составлять родословные, прослеживающие происхождение аналитиков до третьего-четвертого колена. Поскольку многих шокируют эти особенности психоаналитической литературы, следует, пожалуй, упомянуть о том, что скрытые внутренние бои и цитирование авторитетов для того, чтобы придать академическую респектабельность новым, но не популярным идеям, известны и в других областях знаний. И здесь тоже не составит труда создать академические фамильные древа ученичества. В-третьих, хотя эти внутренние распри и теоретические разногласия можно рассматривать как признаки жизнеспособности и как свидетельство того, что психоанализ не побежден догматизмом (в чем его часто обвиняют), все же из-за них непосвященным трудно узнать, какие книги по психоанализу точны, авторитетны и надежны, а какие противоречивы, не ортодоксальны и неинформативны. Эта трудность усугубляется тем, что у психоанализа есть свои безумцы и околопсихоаналитические шарлатаны, а также тем, что многие недобросовестные авторы готовы заработать на моде на психоанализ и на чрезвычайной распространенности невротических страданий. Поэтому я сделал библиографические ссылки на всем протяжении словаря, что, надеюсь, поможет читателям найти дорогу или к первоисточникам, или к понятным и надежным толкованиям. Следующие примечания также могут быть полезны в качестве путеводителя по различным психоаналитическим школам: 1. Классический психоанализ был обобщен самим Фрейдом в его последней работе An Outline of Psycho-Analysis (1940). 2. Эго-психология получила исходный толчок в работе Freud The Ego and the Id (1923), а далее разработана Анной Фрейд в ее работе The Ego and the Mechanisms of Defence, 1937 и Heinz Hartmann в его Ego Psychology and the Problem of Adaptation, 1937 (английский перевод 1958 г.). 3. Клейнианский психоанализ. Собственные работы г-жи Клейн не для непосвященных, но ее взгляды доступно представлены Hanna Segal в её Introduction to the Work of Melany Klein (1964). 4. Объект-теория (теория объектных отношений). До недавнего времени это была исключительно британская школа мышления. W.R.D. Fairbairn даст ее наиболее ясное изложение в Psychoanalytic Studies of the Personality (1952), а наиболее восторженное дано в книге Gantrip Personality Structure and Human Interaction (1961). D.W.Winnicott's Collected Papers (1958) и Marjorie Brierley's Trands in Psycho-Analysis (1951) - также обязательное чтение для тех, кто желает понять объект-теорию и ее связи с классическим психоанализом и Эго-психологией. 5. Экзистенциальный психоанализ. Rollo May's Psychology and the Human Dilemma (1967) содержит ясный отчет о проблемах, разъединяющих фрейдовский и экзистенциальный психоанализ, а работы R.D. Laing делают чтение более живым. 6. Юнгианский психоанализ (аналитическая психология). Как я уже упоминал, позиция Юнга освещена в работе Е.А. Bennet What Jung Realy Said (1966). В связи с различными противоречиями и расхождениями внутри психоаналитического движения наверняка возникнет вопрос о возможности того, что сам этот словарь будет пропагандой какой-то определенной теоретической позиции. Поэтому я должен кратко изложить свою собственную позицию и ясно показать те направления и тенденции, которые могут быть отражены в этом словаре. Я уже сделал это в отношении двух проблем. В предыдущих параграфах я дал понять, что присоединяюсь к тем аналитикам, которые настроены скептически в отношении применения каузально-детерминистских принципов, заимствованных из физических наук, к изучению живых существ, наделенных сознанием и даром творческой деятельности; я также выразил мнение, что фрейдовская теория инстинктов несовместима с современными биологическими идеями о природе инстинкта. Здесь я должен добавить, что по причинам, которые станут более ясными в следующем разделе настоящего введения, я верю, что в конечном итоге психоаналитическая теория должна быть переформулирована в теорию коммуникаций и концептуально представить ту базу данных, на которых она будет основана. В настоящее время психоанализ сформулирован так, БУДТО он основан на объективном и беспристрастном изучении изолированных представителей вида Homo sapiens, сделанном абсолютно не вовлеченным наблюдателем. Однако фактически, или мне так представляется, инсайты возникают из отношений, развивающихся между двумя людьми, собравшимися вместе для психотерапевтической сессии. Из существующих психоаналитических теорий теория объект отношений, несомненно, больше всех других принимает в расчет межличностные коммуникации. Однако, поскольку основная часть данных и открытий, накопленных аналитиками за последние семьдесят лет, была записана на языке, изобретенном Фрейдом и первым поколением его учеников, тот, кто намерен практиковать любого рода психотерапию или кто, по любой другой причине, намерен серьезно разобраться в психоанализе, несет моральное обязательство изучить этот язык.  Ссылка на страницу: Критический словарь психоанализа Теги: Критический словарь психоанализа | |
|
| |
ТОП материалов, отсортированных по комментариям
ТОП материалов, отсортированных по дате добавления
ТОП материалов, отсортированных по рейтингу
ТОП материалов, отсортированных по просмотрам
| Всего комментариев: 0 | |