21:44 Словарь терминов по речевым коммуникациям | |
| ЛИТЕРАТУРА Литературная энциклопедия терминов и понятий / Рос. акад. наук, ИНИОН, [Федер. прогр. книгоизд. России] ; гл. ред. и сост. А.Н.Николюкин. - М. : Интелвак, 2001. Стр. 453 ЛИТЕРАТУРА (лат. litteratura - написанное, от littera - буква) - один из основных видов искусства - искусство слова. Термином 'Л.' обозначают также любые произведения человеческой мысли, закрепленные в письменном слове и обладающие общественным значением; различают Л. техническую, научную, публицистическую, справочную, эпистолярную и др. Однако в обычном и более строгом смысле Л. называют произведения художественной письменности. Термин 'Л.' (или, как говорили раньше, 'изящная словесность') возник сравнительно недавно и начал широко употребляться лишь в 18 в. (вытеснив термины 'поэзия', 'поэтическое искусство', которые ныне обозначают стихотворные произведения). Он был вызван к жизни книгопечатанием, которое, появившись в середине 15 в., сравнительно быстро сделало 'литературную' (т.е. предназначенную для чтения) форму бытия искусства слова основной и господствующей; раньше искусство слова существовало прежде всего для слуха, для публичного исполнения и понималось как искусное осуществление 'поэтического' действия средствами особого 'поэтического языка' ('Поэтика' Аристотеля, древние и средневековые эстетические трактаты Запада и Востока). Л. (искусство слова) возникает на почве устной народной словесности в глубокой древности - в период формирования государства, которое с необходимостью порождает развитую форму письменности. Однако первоначально Л. не выделяется из письменности в широком смысле слова. В древнейших памятниках (Библия, 'Махабхарата' или 'Повесть временных лет') элементы словесного искусства существуют в нераздельном единстве с элементами мифологии, религии, зачатками естественных и исторических наук, различного рода информацией, моральными и практическими указаниями. Синкретический характер ранних литературных памятников (см. Синкретизм) не лишает их эстетической ценности, т.к. отразившаяся в них религиозно-мифологическая форма сознания была по своей структуре близка к художественной. Литературное наследие древнейших цивилизаций - Египта, Китая, Иудеи, Индии, Греции, Рима и др. - образует своего рода фундамент мировой Л. Хотя история литературы насчитывает несколько тысячелетий, Л. в собственном смысле - как письменная форма искусства слова - формируется и осознает себя с рождением 'гражданского', буржуазного общества. Словесно-художественные творения прошедших времен также приобретают в эту эпоху специфически литературное бытие, переживая существенное преобразование в новом - не изустном, а читательском восприятии. Одновременно происходит разрушение нормативного 'поэтического языка' - Л. вбирает в себя все элементы общенародной речи, ее словесный 'материал' становится универсальным. Постепенно в эстетике (в 19 в., начиная с Гегеля) на первый план выдвигается чисто содержательное, духовное своеобразие Л., и она осознается прежде всего в ряду других (научной, философской, публицистической) видов письменности, а не других видов искусства. К середине 20 в. утверждается, однако, синтетическое понимание Л. как одной из форм художественного освоения мира, как творческой деятельности, которая принадлежит искусству, но вместе с тем является такой разновидностью художественного творчества, которая занимает в сис- Стр. 454 теме искусств особое место; это отличительное положение Л. зафиксировано в употребительной формуле 'литература и искусство'. В отличие от остальных видов искусства (живописи, скульптуры, музыки, танца), обладающих непосредственно предметно-чувственной формой, творимой из какого-либо материального объекта (краска, камень) или из действия (движение тела, звучание струны), Л. создает свою форму из слов, из языка, который, имея материальное воплощение (в звуках и опосредованно - в буквах), действительно постигается не в чувственном восприятии, а в интеллектуальном понимании. Т.о., форма Л. включает в себя предметно-чувственную сторону - определенные комплексы звуков, ритм стиха и прозы (причем эти моменты воспринимаются и при чтении 'про себя'); но эта непосредственно чувственная сторона литературной формы приобретает реальное значение лишь в ее взаимодействии с собственно интеллектуальными, духовными пластами художественной речи. Даже самые элементарные компоненты формы (эпитет или метафора, повествование или диалог) усваиваются только в процессе понимания (а не непосредственного восприятия). Духовность, насквозь пронизывающая Л., позволяет ей развернуть свои универсальные, по сравнению с другими видами искусства, возможности. Предметом искусства является человеческий мир, многообразное человеческое отношение к реальности, действительность с точки зрения человека. Однако именно в искусстве слова (и это составляет его специфическую сферу, в которой к Л. примыкают театр и кино) человек как носитель духовности становится прямым объектом воспроизведения и постижения, главной точкой приложения художественных сил. Качественное своеобразие предмета Л. было замечено еще Аристотелем, считавшим, что фабулы поэтических произведений связаны с мыслями, характерами и поступками людей. Но лишь в 19 в., т.е. в преимущественно 'литературную' эпоху художественного развития, эта специфика предмета Л. была вполне осознана. 'Объект, соответствующий поэзии, есть бесконечное царство духа. Ибо слово, этот наиболее податливый материал, непосредственно принадлежащий духу и наиболее способный выражать его интересы и побуждения в их внутренней жизненности, - слово должно применяться преимущественно для такого выражения, которому оно наиболее подходит, подобно тому как в других искусствах это происходит с камнем, краской, звуком. С этой стороны главная задача поэзии будет состоять в том, чтобы способствовать осознанию сил духовной жизни и вообще всего того, что бушует в человеческих страстях и чувствах или спокойно проходит перед созерцающим взором, - всеобъемлющего царства человеческих поступков, деяний, судеб, представлений, всей суеты этого мира и всего божественного миропорядка' (Гегель Г. Эстетика. М., 1971. Т.3. С. 355). Всякое произведение искусства есть акт духовно-эмоционального общения между людьми и вместе с тем новый предмет, новое явление, сотворенное человеком и заключающее в себе некое художественное открытие. Эти функции - общения, созидания и познания - равно присущи всем формам художественной деятельности, но разным видам искусства свойственно преобладание той или иной функции. В связи с тем, что слово, язык есть действительность мысли, в формировании словесного Стр. 455 искусства, в выдвижении Л. на особое, а в 19-20 вв. даже на центральное место среди древних искусств наиболее полно выразилась главная историческая тенденция развития художественной деятельности - переход от чувственно-практического созидания к смыслосозиданию. Расцвет Л. находится в определенной связи с подъемом познавательно-критического духа, характерного для Нового времени. Л. стоит как бы на грани искусства и умственно-духовной деятельности; именно поэтому те или иные явления Л. можно прямо сопоставить с философией, историей, психологией. Л. нередко называют 'художественным исследованием' или 'человековедением' (М.Горький) за проблемность, аналитичность, пафос самопознания человека до сокровеннейших глубин его души. В Л. более, чем в пластических искусствах и музыке, художественно воссозданный мир предстает миром осмысленным и поднятым на высокую ступень обобщения. Поэтому Л. - наиболее идеологическое из всех искусств. Л., образы которой не непосредственно ощутимы, а возникают в человеческом воображении, уступает другим искусствам по силе чувств, воздействия, но выигрывает с точки зрения всеохватывающего проникновения в 'суть вещей'. Вместе с тем писатель, строго говоря, не рассказывает и не размышляет о жизни, как это делают, напр., мемуарист и философ; он творит, созидает художественный мир точно так же, как и представитель любого искусства. Процесс создания литературного произведения, его архитектоники и отдельных фраз связан с почти физическим напряжением и в этом смысле родствен деятельности художников, работающих с неподатливой материей камня, звука, человеческого тела (в танце, пантомиме). Эта телесно-эмоциональная напряженность не исчезает в готовом произведении: она передается читателю. Л. в максимальной степени апеллирует к работе эстетического воображения, к усилию читательского сотворчества, ибо представленное литературным произведением художественое бытие может быть явлено только в том случае, если читатель, отправляясь от последовательности словесно-образных высказываний, сам начинает восстанавливать, заново творить это бытие (см. Образ). Л.Н.Толстой писал в дневнике, что при восприятии подлинного искусства возникает 'иллюзия того, что я не воспринимаю, а творю' ('О литературе'. М, 1955. С. 598). В этих словах подчеркнут важнейший аспект созидатательной функции Л.: воспитание художника в самом читателе. Словесная форма Л. не есть речь в собственном смысле: писатель, творя произведение, не 'говорит' (или 'пишет'), но 'разыгрывает' речь подобно тому, как актер на сцене не действует в прямом смысле слова, а разыгрывает действие. Художественная речь создает последовательность словесных образов-'жестов'; она сама становится действием, 'бытием'. Так, чеканный стих 'Медного всадника' словно воздвигает неповторимый пушкинский Петербург, а напряженные, задыхающиеся слог и ритм повествования у Ф.М.Достоевского делают как бы осязаемыми духовные метания его героев. В итоге литературные произведения ставят читателя лицом к лицу с художественной действительностью, которую можно не только постигать, но. и переживать, 'жить' в ней. Совокупность литературных произведений, созданных на определенном языке или в определенных государственных границах, составляет ту или иную национальную Л.; общность времени создания и обусловленных этим худо- Стр. 456 жественных свойств позволяет говорить о Л. данной эпохи; взятые вместе, в их возрастающем взаимовлиянии, национальные литературы образуют мировую, или всемирную литературу. Художественная Л. любой эпохи обладает огромным многообразием. Прежде всего Л. делится на два основных типа (формы) - поэзию и прозу, а также на три рода - эпос, лирику и драму. Несмотря на то, что границы между родами нельзя провести с абсолютной точностью и имеется много переходных форм, основные особенности каждого рода достаточно определены. В то же время в произведениях различных родов есть общность и единство. В любом произведении Л. выступают образы людей - характеры (или герои) в определенных обстоятельствах, хотя в лирике эти категории, как и ряд других, обладают принципиальным своеобразием. Выступающую в произведении конкретную совокупность характеров и обстоятельств называют темой, а смысловой итог произведения, вырастающий из соположения и взаимодействия образов, - идеей художественной. В отличие от логической идеи, художественная идея не формулируется авторским высказыванием, а изображается, запечатлевается на всех деталях художественного целого. При анализе художественной идеи нередко вычленяют две стороны: понимание отображенной жизни и оценку ее. Оценочный (ценностный) аспект, или 'идейно-эмоциональную направленность', называют тенденцией. Литературные произведения представляет собой сложное сплетение специфических 'образных' высказываний - мельчайших и простейших словесных образов. Каждый из них ставит перед воображением читателя отдельное действие, движение, которые в совокупности представляют жизненный процесс в его возникновении, развитии и разрешении. Динамичный характер словесного искусства, в отличие от статичного характера изобразительного искусства, впервые осветил Г.Э.Лессинг ('Лаокоон, или О границах живописи и поэзии', 1766). Отдельные элементарные действия и движения, из которых слагается произведение, имеют различный характер: это и внешние, объективные движения людей и вещей, и внутренние, душевные движения, и 'речевые движения' - реплики героев и автора. Цепь этих взаимосвязанных движений представляет собой сюжет произведения. Воспринимая по мере чтения сюжет, читатель постепенно постигает содержание - действие, конфликт, фабулу и мотивировку, тему и идею. Сам же сюжет явяется содержательно-формальной категорией, или (как иногда говорят) 'внутренней формой' произведения. К 'внутренней форме' относится композиция. Формой произведения в собственном смысле является художественная речь, последовательность фраз, которую читатель воспринимает (читает или слышит) прямо и непосредственно. Это отнюдь не означает, что художественная речь - чисто формальное явление; она всецело содержательна, т.к. в ней-то и опредмечен сюжет и тем самым все содержание произведения (характеры, обстоятельства, конфликт, тема, идея). Рассматривая строение произведения, его различные 'пласты' и элементы, необходимо сознавать, что эти элементы можно выделить лишь путем абстракции: реально каждое произведение представляет собой нерасчленимую живую целостность. Анализ произведения, опирающийся на систему абстракций, отдельно исследующий различные аспекты и детали, в итоге должен привести Стр. 457 к познанию этой целостности, ее единой содержательно-формальной природы (см. Форма и содержание). В зависимости от своеобразия содержания и формы произведение относят к тому или иному жанру (напр., эпические жанры: эпос, повесть, роман, рассказ, новелла, очерк, басня и др.). В каждую эпоху развиваются многообразные жанровые формы, хотя на первый план выходят наиболее соответствующие общему характеру данного времени. Наконец, в Л. выделяют различные творческие методы и стили. Определенные метод и стиль характерны для Л. целой эпохи или направления; с другой стороны, каждый большой художник создает свои индивидуальные метод и стиль в рамках близкого ему творческого направления. Л. изучается различными отраслями литературоведения. Текущий литературный процесс составляет основной предмет критики литературной. Лит.: Теория литературы: Основные проблемы в историческом освещении [кн. 1-3]. М., 1962-65; Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. В.В.Кожинов ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК Литературная энциклопедия терминов и понятий / Рос. акад. наук, ИНИОН, [Федер. прогр. книгоизд. России] ; гл. ред. и сост. А.Н.Николюкин. - М. : Интелвак, 2001. Стр.471 ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК - стандартная полифункциональная форма существования национального языка, обслуживающая, в первую очередь, область официального быта: государство и общество, прессу, школу (иными словами, это язык общенормативных грамматик и словарей). "По вертикали" (т.е. аксиологически) Л.я. противостоит языку неофициального быта: территориальным и социальным диалектам, просторечию, некодифицированной разговорной речи. "По горизонтали" (т.е. функционально) Л.я. противостоит небытовым формам существования языка, а именно языкам материальной и духовной культуры (имеются в виду не разные "естественные", а разные социокультурные языки - своего рода "языки в языке"). Их различие с Л.я. уходит корнями в общее различие между тремя глобальными сферами культуры: бытом, с одной стороны, и материальной и духовной культурой, с другой. Специализированные отрасли материального и духовного творчества делают установку на эволюцию, изменение, открытие нового; быт же направлен в основном на генезис, т.е. на воспроизведение, умножение, тиражирование достигнутого ранее в других областях, а также на координацию работы узких сфер социокультурной деятельности. Пользуясь романтическим образом В.Хлебникова, противоречия, возникающие в культуре между эволюцией и генезисом, можно назвать конфликтом "изобретателей" и "приобретателей": экономика "приобретает" достижения материальной культуры, идеология - достижения культуры духовной; политика пытается примирить и увязать экономику с идеологией. В обществе такого типа официальная коммуникация между духовной культурой, материальной культурой и бытом осуществляется при помощи Л.я. Установка на генезис имеет следствием две принципиальных особенности Л.я. Первая - его коммуника- Стр.472 тивность - связана с частичным распределением между сферами культуры трех важнейших языковых функций: номинативной, коммуникативной и когнитивной. Удел материальной культуры - это по преимуществу номинация: каждый технический диалект представляет собой исчерпывающую номенклатуру соответствующих предметов, явлений, событий, процессов и пр. Лингвистическое своеобразие материальной культуры связано прежде всего с называнием мира, в то же время лингвистическое своеобразие духовной культуры связано с его осмыслением: языки культа, искусства, науки нацелены главным образом на "выявление" содержания, все равно, эмоционального или ментального, но воплощенного с максимальной адекватностью; их существо - в гибкости выразительных средств, пусть порой за счет их понятности: ни жрец, ни поэт, ни ученый не пожертвуют точностью выражения во имя легкости восприятия. В свою очередь, Л.я. всегда готов выражению смысла предпочесть его как можно более широкую передачу: здесь во главу угла ставится распространение информации, и потому особую важность получает момент всеобщности, вседоступности, всепонятности. Второе важнейшее качество Л.я. - его универсальность. Она связана с претензией Л.я. популяризировать своими средствами практически любое содержание (несмотря на вероятные потери). Языки духовной и материальной культуры такой способности лишены: в частности, смысл литургии невыразим на языке математической науки, и наоборот. Это объясняется повышенной семантичностью формы, которая изначально ограничивает содержание: специальные языки создавались для выражения особой, небытовой семантики, и именно к определенного типа смыслам оказались лучше всего приспособленными соответствующие средства выражения. Напротив, Л.я. оказывается безразличным, нейтральным по отношению к передаваемым смыслам. Его интересуют только нормативные лексические и грамматические значения-это наиболее семиотичная (конвенциональная) манифестация национального языка. Т.о., специальные социокультурные языки относятся к языку официального быта как семантически маркированные - к семантически нейтральному. В языках материальной культуры усилен денотативный полюс знака и ослаблен сигнификативный: упор сделан на обозначаемое. В языках духовной культуры, наоборот, усилен сигнификативный полюс знака и ослаблен денотативный: упор сделан на обозначающее (последнее особенно характерно для религиозной мифологии, нереалистического искусства и математической науки). Принципиальное различие в структуре "материального" и "духовного" знаков хорошо видно из сопоставления технической номенклатуры и научной терминологии: одна предметна, другая понятийна. Л.я. занимает на этой координатной оси нейтральное положение, являясь некой точкой отсчета: денотат и сигнификат в нем более или менее уравновешены. Г.О.Винокур утверждал, что "мы должны говорить о различных языках, в зависимости от той функции, которую язык несет" (Винокур Г.О. Чем должна быть научная поэтика [1920] // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1987. С. 86). Однако специальные языки культуры, помимо функционально-семантических, непременно имеют какие-нибудь формально-лингвистические отличия от Л.я. - только поэтому мы имеем право говорить о разных функциональных языках, а не о разных функциях одного и того же языка. Наиболее яркая (но не единственная) примета языков материальной культуры уже Стр.473 упоминалась: их диалекты знают названия сотен тысяч предметов и их деталей, о существовании которых рядовой носитель Л.я. не подозревает. Еще значительнее расхождения между Л.я. и языками духовной культуры. Так, язык русского православного богослужения - церковнославянский - обладает рядом структурных особенностей, которые противопоставляют его русскому Л.я. на всех уровнях; кроме того, этот сакральный язык включает в себя также отдельные неассимилированные слова и формулы из других языков: древнееврейского и древнегреческого. В пределе язык культа может быть даже "искусственным" (полностью или частично) - таковы, напр., глоссолалии русского сектантства. Язык художественной литературы тоже имеет системные различия с Л.я., затрагивающие фонетику, морфологию, синтаксис, словообразование, лексику и фразеологию; в дополнение к этому язык словесного искусства допускает любое коверканье национальной речи и принимает любые иноязычные вставки: произведения национальной литературы могут создаваться на "чужом" языке, живом или мертвом, "естественном" или "искусственном" (вроде футуристической или дадаистской зауми). Наконец, язык науки всегда несхож с Л.я. своей терминологией (т.е. лексикой и фразеологией), почти всегда - словообразованием, часто - синтаксисом, пунктуацией и особой графикой, иногда - словоизменением и акцентологией. Характерно, что большинство знаков, специфических для языка той или иной науки, обычно носит интернациональный характер. Этого достаточно, чтобы язык науки типологически противопоставить Л.я. и сблизить с языком искусства: подобно последнему, язык науки принципиально макароничен (ср. Макароническая поэзия), ибо способен в рамках единой системы органически сочетать различные взаимодополняющие языки, не только "естественные", но также "искусственные": язык формул, графиков, таблиц и т.п. Все это позволяет охарактеризовать описанную языковую ситуацию как социокультурное многоязычие. Полифункциональный язык официального быта конкурирует со специальными языками духовной и материальной культуры: он ориентирован "вширь", они - "вглубь". Каждый из специальных языков допускает неточный перевод на язык быта и имеет в нем свой субститут - определенный "функциональный стиль" Л.я. (один из "функциональных стилей" складывается из т.наз. "поэтизмов": это шаблонизированный материал, отработанный поэзией прошлого). Выигрывая в количестве, Л.я. проигрывает в качестве: с каждой специальной функцией он справляется хуже соответствующего языка духовной или материальной культуры. Возникновение такого многоязычия, при котором специальные идиомы концентрируются вокруг общенационального литературного языка, - это длительный процесс, на русской почве занявший почти четыре столетия (15-18 вв.). Он объединил две магистральные тенденции, которые кажутся противоположно направленными, но в действительности составляют разные стороны единого исторического движения. Первая связана с последовательной дифференциацией древнерусского языкового континуума, из которого постепенно выделились специальные языки, удовлетворяющие разнообразным потребностям культурной деятельности. Важнейшим этапом на этом пути стала автономизация языка церкви: в результате "второго" и "третьего южнославянского влияния" церковнославянский язык, Стр.474 искусственно "архаизированный" и "эллинизированный", далеко отошел от русского и навсегда потерял свою общепонятность; многие формы и грамматические категории, утраченные русским языком за восемь веков, были искусственно сохранены в языке культа. Вторая тенденция связана с формированием языка официального быта, который складывался через интеграцию языковых элементов, характерных для самых разных уровней жанрово-иерархической системы русского Средневековья. Решающее значение в истории универсального языка общенациональной коммуникации имел синтез русского и церковнославянского начал на самых разных уровнях. Завершение этого процесса пришлось на вторую половину 18 в., когда важнейшие кодификации обоих языков совпали по времени с отмиранием "гибридного (упрощенного) церковнославянского", и в "славянороссийском" языковом континууме образовалась невосполнимая лакуна. В современном языкознании к числу дискуссионных относится вопрос о существовании Л.я. в донациональный период. Разумеется, если под Л.я. понимать универсальный и полифункциональный язык официального быта, то такого языка в Древней Руси не было вовсе. Противникам этой точки зрения, утверждающим, будто до 18 столетия существовал какой-то еще "Л.я.", обладающий иными характерными признаками, следует установить черты, которые сближают "древний Л.я." с современным Л.я., одновременно противопоставляя тот и другой всем остальным, "нелитературным", специальным языкам культуры. Но пока такие черты не найдены, вряд ли целесообразно использовать один и тот же термин для обозначения столь непохожих друг на друга явлений. Когда речь идет о древнейшем периоде существования письменного языка на Руси, лучше говорить о его исторической стилистике, а историю русского Л.я. отсчитывать с послепетровского времени. Направление и механизмы развития Л.я. обусловлены его назначением: в его первоочередные задачи входит популяризация, "повторение пройденного", общепонятный (облегченный) пересказ. По своей природе Л.я. пассивен, а языки духовной культуры ориентированы на активное языкотворчество: основной фактор их эволюции - изобретение, тогда как основной фактор эволюции Л.я. - отбор. Но что именно отбирать и откуда - зависит от аксиологического статуса разных отраслей духовного и материального творчества в данный момент развития общества. Так, в 18 - первой трети 19 в., пока деятели русской культуры хорошо помнили "о пользе книг церковных в российском языке" (М.В.Ломоносов, 1758), одним из важнейших ориентиров для Л.я. оставался язык культа: целое столетие церковнославянская грамматика играла роль "регулятивного орфографического и морфологического принципа по отношению к русскому литературному языку" (История русской литературы. М.; Л., 1947. Т. IV. Ч. 2. С. 108), а церковная стилистика оказывала влияние на чисто бытовые жанры письменности. Начиная с последнего десятилетия 18 в. решающая роль в организации языка быта начинает переходить к литературе (достаточно сказать о влиянии Карамзина: его синтаксиса, лексики и семантики, а также о нормализующем значении карамзинской орфографии). Новое положение дел сохранялось более столетия: последнее заметное влияние на Л.я. со стороны языка художественной литературы - это актуализация непро- Стр.475 дуктивных и малопродуктивных словообразовательных моделей сначала в языке футуристов, а затем в общелитературном языке ("взрыв" аббревиации). Социолингвистические процессы 20 в., подготовлявшиеся с середины предыдущего столетия, прошли в основном под знаком общелитературной ассимиляции некоторых специфических явлений языка науки. Языковую ситуацию, структурированную Л.я., нельзя считать одной из культурных универсалий: она окончательно оформилась сравнительно поздно, в Новое время, а уже в наши дни подверглась атаке со стороны идеологии постмодернизма, основной стратегией которого является стирание граней между духовной культурой и бытом. Эта стратегия ведет к разрушению системы социокультурного многоязычия, и в т.ч. к исчезновению стандартного Л.я. как престижной нормы языкового употребления, общеобязательной по крайней мере в рамках официального быта. Деградация Л.я. сегодня сказывается не только в безразличии многих средств массовой информации к требованиям грамматики и словарей; не менее симптоматичны "непарламентские выражения" в устах парламентариев или проникновение уголовного жаргона в язык главы государства. Лит.: Винокур Г. Культура языка. 2-е изд. М, 1929; Он же. История русского литературного языка // Он же. Избр. работы по русскому языку. М, 1959; Гавранек Б. Задачи литературного языка и его культура [1932]; Мукаржовский Я. Литературный язык и поэтический язык [1932] // Пражский лингвистический кружок: Сб. ст. М., 1967; Виноградов ВВ. Очерки по истории русского литературного языка XVII-X1X веков. 3-е изд. М., 1982 (1-е изд. - 1934); Успенский Б. А. Из истории русского литературного языка XVlll-начала XIX века: Языковая программа Карамзина и ее исторические корни. М., 1985; Шапир М.И. Теория "церковнославянско-русской диглоссии" и ее сторонники: По поводу книги Б.А.Успенского "История русского литературного языка (XI-XVII вв.)" // Russian linguistics. 1989. - Vol. 13. ? 3; Винокур ГО. Язык литературы и литературный язык [1945?] // Он же. Филологические исследования: Лингвистика и поэтика. М, 1990; Шапир М.И. Язык быта / языки духовной культуры // Путь. 1993. ? 3; Успенский Б. А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XIXIX вв.). М, 1994 (pen.: Philologica. 1997. Т. 4. ? S/Щ Живов В.М. Язык и культура в России XVIII в. М., 1996; Issatschenko A. Geschichte der russischen Sprache. Heidelberg, 1980-1983. Bd 1-2. М.И.Шапир ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ Литературная энциклопедия терминов и понятий / Рос. акад. наук, ИНИОН, [Федер. прогр. книгоизд. России] ; гл. ред. и сост. А.Н.Николюкин. - М. : Интелвак, 2001. Стр.475 ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ - наука о художественной литературе, ее происхождении, сущности и развитии. Современное Л. представляет собой сложную и подвижную систему дисциплин. Различают три главные отрасли Л. Теория литературы исследует общие законы структуры и развития литературы. Предметом истории литературы является преимущественно прошлое литературы как процесс или как один из моментов этого процесса. Критику литературную интересует относительно единовременное, "сегодняшнее" состояние литературы; для нее характерна также интерпретация литературы прошлого с точки зрения современных общественных и художественных задач. Принадлежность литературной критики к Л. как к науке не является общепризнанной. Важнейшей частью Л. является поэтика - наука о структуре произведений и их комплексов, творчества писателей в целом, литературных направлений, а также художественных эпох. Поэтика соотносится с основными отраслями Л.: в плоскости теории литературы она дает общую поэтику, т.е. науку о структуре любого произведения; в плоскости истории литературы существует историческая поэтика, исследующая развитие художественных структур и их отдельных элементов (жанров, сюжетов, стилистических образов); применение Стр.476 принципов поэтики в литературной критике проявляется в анализе конкретного произведения, в выявлении особенностей его построения. Во многом сходное положение занимает в Л. стилистика художественной речи: она может входить в теорию литературы, в общую поэтику (как исследование стилистического и речевого уровня структуры), в историю литературы (язык и стиль данного направления), а также в литературную критику (стилистические разборы современных произведений). Для Л. как системы дисциплин характерна не только тесная взаимозависимость всех ее отраслей (так, литературная критика опирается на данные теории и истории литературы, а последние учитывают и осмысляют опыт критики), но и возникновение дисциплин второго ряда. Существуют теория литературной критики, ее история, история поэтики (следует отличать от исторической поэтики), теория стилистики. Характерно также передвижение дисциплин из одного ряда в другой; так, литературная критика со временем становится материалом истории литературы, исторической поэтики и др. Существует и множество вспомогательных литературоведческих дисциплин: литературоведческое архивоведение, библиография художественной и литературоведческой литературы, эвристика (атрибуция), палеография, текстология, комментирование текста, теория и практика эдиционного дела и др. В середине 20 в. усилилась роль математических методов (особенно статистики) в Л., преимущественно в стиховедении, стилистике, текстологии, где легче выделяются соизмеримые элементарные "отрезки" структуры (см. Структурализм). Вспомогательные дисциплины - необходимая база основных; вместе с тем в процессе развития и усложнения они могут выявлять самостоятельные научные задачи и культурные функции. Многообразны связи Л. с другими гуманитарными науками, одни из которых служат его методологической базой (философия, эстетика, герменевтика, или наука об интерпретации), другие близки к нему по задачам и предмету исследования (фольклористика, общее искусствознание), третьи - общей гуманитарной направленностью (история, психология, социология). Многоплановы связи Л. с языкознанием, обусловленные не только общностью материала (язык как средство коммуникации и как "первоэлемент" литературы), но и некоторой близостью гносеологических функций слова и образа и некоторой аналогичностью их структур. Слитность Л. с другими гуманитарными дисциплинами фиксировалась прежде понятием филологии как синтетической науки, изучающей духовную культуру во всех ее языково-письменных, в т.ч. литературных, проявлениях; в 20 в. это понятие передает обычно общность двух наук - Л. и лингвистики, в узком же смысле обозначает текстологию и критику текста. Начатки искусствоведческих и литературоведческих знаний зарождаются в глубокой древности в форме мифологических представлений (таково отражение в мифах античной дифференциации искусства). Суждения об искусстве встречаются в древнейших памятниках - в индийских ведах (10-2 вв. до н.э.), в китайской "Книге преданий" ("Шицзин", 14-5 вв. до н.э.), в древнегреческой "Илиаде" и "Одиссее" (8-7 вв. до н.э.). В Европе первые концепции искусства и литературы разработаны античными мыслителями. <...> Ю.В.Манн ЛИТОТА Литературная энциклопедия терминов и понятий / Рос. акад. наук, ИНИОН, [Федер. прогр. книгоизд. России] ; гл. ред. и сост. А.Н.Николюкин. - М. : Интелвак, 2001. Стр. 483 ЛИТОТА (гереч. litotos - простота) - 1. Троп, близкий к эмфазе и иронии; усиление значения слова путем двойного отрицания ("небезызвестный" вместо "пресловутый"); 2. Троп, обратный гиперболе (более правильное название - мейосис): преуменьшение признака предмета ("мужичок с ноготок"). М.Л. Гаспаров МАРГИНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА Современное зарубежное литературоведение : Страны Зап. Европы и США : Концепции, школы, термины : Энцикл. справ. / Рос. акад. наук. Ин-т науч. информ. по обществ. наукам ; науч. ред. и сост.: И.П.Ильин, Е.А.Цурганова. - М. : Интрада, 1996. С.213 МАРГИНАЛЬНОСТЬ - фр. MARGINALISME, англ. MARGINALISM - в буквальном смысле слова - периферийность, "пограничность" какого-либо (политич., нравственного, духовного, мыслительного, религиозного и проч.) явления социальной жизнедеятельности человека по отношению к доминирующей тенденции своего времени или общепринятой философской или этич. традиции. Одними из первых "последовательных" маргиналов культурной жизни Европы считаются киники, которые, начиная с Антисфена, сознательно противопоставляли себя философской и этич. традициям своей эпохи с ее мыслительными и поведенч. стереотипами. В определенном смысле постструктурализм и постмодернизм могут быть охарактеризованы как проявление феномена маргинализма - специфич. фактора именно "модернистско-современного" модуса мышления, скорее даже мироощущения, творч. интеллигенции XX в.Характерная для нее позиция нравственного протеста и неприятия окружающего мира, пози С.214 ция "всеобщей контестации", "духовного изгойничества" и стала отличительной чертой именно модернист. художника, в свою очередь получив специфич. трактовку в постмодернизме. Начиная с постструктурализма, маргинальность превратилась в уже осознанную теоретич. рефлексию, приобретя статус "центральной идеи" - выразительницы духа своего времени. Причем следует иметь в виду, что маргинализм как сознательная установка на "периферийность" по отношению к обществу в целом и его социальным и этич. ценностям, т.е. и по отношению к его морали, всегда порождала пристальный интерес к "пограничной нравственности". Феномен де Сада был заново осмыслен в постструктуралистской мысли, получив своеобразное теоретическое оправдание". Проблема не исчерпывается имморализмом; ее суть в том, что Томас Манн в "Волшебной горе" устами Сеттембрини определил как placet experiri - жажду эксперимента, искус любопытства и познания, часто любой ценой и в любой ранее считавшейся запретной, табуированной области. Артистически-богемный маргинализм всегда привлекал внимание теоретиков искусства, но особую актуальность он приобрел для философов, эстетиков и литературоведов структуралистской и постструктуралистской ориентации. Здесь "инаковость", "другость" и "чуждость" художников миру обыденному с его эстетич. стандартами и социальными и этич. нормами стала приобретать экзистенциальный характер, превратившись практически в почти обязательный императив: "истинный художник" по самому своему положению неизбежно оказывается в роли бунтаря-маргинала, поскольку всегда "оспаривает" общепринятые представления и мыслительные стереотипы своего времени. Этот постулат получал разл. аргументацию в разных концептуальных объяснительных системах, из них наиболее влиятельная была обусловлена панъязыковым характером постструктуралистских мировоззренч. представлений. Еще структуралисты развивали гипотезу амер. лингвистов Э.Сепира и Б.Уорфа о влиянии языка на формирование моделей сознания, и в их трудах поэтич. язык (как и худож. язык вообще) становился основным законодателем лингвистич. творчества на всех уровнях, начиная с фонетич. организации языкового материала и кончая как моделирующей, так и конституирующей способностью организовывать познавательный универсум - то, что с легкой руки Фуко получило потом название "эпистемы". Пост- С.215 структуралисты довели эту гипотезу до ее логич. завершения, поставив знак равенства между языком и сознанием, т.е. отождествив средства передачи сообщения (форму сообщения) с содержанием сообщения. Впоследствии в постмодернизме отождествление сознания человека с письменным текстом как якобы единственно возможным средством его фиксации более или менее достоверным образом превратилось в общее место. В конечном счете буквально все стало рассматриваться как текст: литература, культура, общество, история и, наконец, сам человек; отсюда возникла теория интертекстуалъности. Специфика постструктуралистского понимания языкового сознания заключается в том, что ему придается характер обезличивающей силы на том основании, что оно задано индивиду в уже готовых языковых формах, предопределяющих его качественный характер. Поскольку в таком понимании сознание вне зависимости от волевых попыток индивида является рабом господствующей идеологии, ибо оно обречено мыслить "идеологически отредактированными" понятиями, то единственной сферой противопоставления этому "тотальному" сознанию является область бессознательного. Наиболее подробно эта точка зрения была обоснована в трудах литературоведов, объединившихся вокруг парижского журнала "Тель кель" во главе с их основным теоретиком Ю.Кристевой. Еще дальше в этом отношении пошел М.Фуко, отождествивший проблему "подрывного эстетического сознания" художника-маргинала, основанного на "работе бессознательного", с проблемой безумия. Именно отношением к безумию фр. ученый поверяет смысл человеч. существования, уровень цивилизованности человека, способность его к самопознанию и, тем самым, к познанию и пониманию своего места в культуре, к овладению господствующими структурами языка и, соответственно, к власти. Иначе говоря, отношение человека к "безумцу" вне и внутри себя служит для Фуко мерой человеческой гуманности и уровнем его зрелости. И в этом плане вся история человечества выглядит у него как история безумия, поскольку Фуко пытался выявить в ней то, что исключает разум: безумие, случайность, феномен историч. непоследовательности - все то, что свидетельствует о существовании "инаковости", "другости" в человеке. Как и все постструктуралисты, он видел в худож. литературе наиболее яркое и последовательное проявление этой "инаковости", которой лишены тексты любого другого характера (философ., юридич. и проч.). Естественно, на первый С.216 план при таком подходе выходила литература, "нарушающая" ("подрывающая") узаконенные формы дискурса своим "маркированным" от них отличием, т.е. та литературная традиция, которая представлена именами де Сада, Нерваля, Ницше. "Фактически пишет амер. критик В.Лейч, - внимание Фуко всегда привлекали слабые и угнетаемые социальные изгои - безумец, пациент, преступник, извращенец, - которые систематически подвергались исключению из общества (127, с.154). Проблема безумия в данном аспекте занимала далеко не только одного Фуко; это общеее место всего совр. зап. "философствования о человеке", получившего особое распространение в рамках постструктурализма и постмодернизма. Практически для всех теоретиков этого направления было важно понятие "Другого" в человеке или его собственной по отношению к себе "Инаковости" - того не раскрытого в себе "другого" "присутствие" которого в человеке, в его бессознательном и делает его нетождественным самому себе. При этом "тайный," "бессознательный" характер этого "другого" ставит его на грани или, чаще всего, за пределы "нормы" - психич., социальной, нравственной, и тем самым дает основания рассматривать его как "безумного", как "сумасшедшего". В любом случае приобщей "теоретической подозрительности" по отношению к "норме", официально закрепленной в обществе либо государственными законами, либо неофициально устанавливаемыми "правилами нравственности", санкционируемые состоянием безумия "отклонения" от "нормы" часто воспринимаются как гарант свободы человека от жесткой детерминированности господствующими структурами властных отношений. Так Ж.Лакан утверждал, что бытие человека невозможно понять 6ез его соотнесения с безумием, как и не может быть человека без элемента безумия внутри себя. Еще дальше тему "неизбежности безумия" развили Ж.Делез и Ф.Гваттари с их дифирамбами в честь "шизофрении" и "шизофреника" "пр14еилегиРованное" положение которого якобы обеспечивает ему доступ к "фрагментарным истинам" (см. шизофренический дискус). Если Делез и Гваттари противопоставляли ' больной цивилизации" капиталистич. общества творчество "подлинного" художника, приобретающего в своем неприятии общества черты социального извращенца, то точно также и Фуко противопоставляет любым властным структурам деятельность С.217 "социально отверженных" маргиналов: безумцев, больных, преступников и, прежде всего, художников и мыслителей типа де Сада, Гельдерлина, Ницше, Арто, Батая и Русселя. С этим связана и высказанная им в интервью 1977 г. мечта об "идеальном интеллектуале", который, являясь аутсайдером по отношению к совр. ему "эпистеме", осуществляет ее деконструкцию, указывая на "слабые места", "изъяны" общепринятой аргументации, призванной укрепить власть господствующих авторитетов: "Я мечтаю об интеллектуале, который ниспровергает свидетельства и универсалии, замечает и выявляет в энерции и притязаниях современности слабые места, провалы и натяжки ее аргументации" (84, с.14). И.П.Ильин Авторское определение: Чупринин С. Жизнь по понятиям : рус. лит. сегодня /Сергей Чупринин. - М. : Время, 2007. С. 291 МАРГИНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА (от лат. marginalis - находящийся на краю) Это словосочетание редко попадает в литератрные энциклопедии, хотя поминают его буквально на каждом шагу. О маргинальности, то есть о периферийности, удаленности от доминирующей тенденции, говорят применительно и к авангарду, и к коммуно-патриотической, наивной, женской или гей-литературе, а в последнее время все чаще применительно к тому, что раньше вообще было идентифицировано со словесностью, а теперь требует уточняющего эпитета - качественная литература. Маргинальными - в зависимости от личной позиции оценщика - предстают и типы литературы (например, фантастика, фэнтези), и жанры (в диапазоне от новомодных для России хайку до старозаветных сонета или пьесы в стихах). В положении ad marginem, на краях, естественном для писателей-альтернативщиков, могут оказаться и современные классики (Анна Ахматова в 1930-е, Андрей Платонов в 1950-е годы, Александр Межиров и Виктор Соснора сегодня), и дебютанты, и целые направления, либо исчерпывающие, либо только начинающие свою литературную судьбу. Причем, как показывают приведенные выше примеры, оценка в координатах "доминирование - маргинальность" свидетельствует не столько о реальном литературном весе того или иного писателя, того или иного художественного явления, сколько об отношении к ним современников, связанных незримым договором о том, что в данной исторической ситуации считать магистралью, а что проселком, боковыми тропками. Поэтому понятие маргинальности имеет какой-то смысл лишь при подходе к литературе как к динамично и конфликтно развивающемуся процессу, но утрачивает этот смысл при взгляде на словесность как на некое мультилитературное пространство, где в принципе не работают представления о "центре" и "периферии" и где творческие явления развиваются согласно своей внутренней логике, а никак не логике ожесточенной литературной борьбы. Пока еще не в теории, но на практике этот взгляд с позиций мультилитературности явно побеждает. Былая эстетическая из- С. 292 бирательность и нетерпимость трансформируются в снисходительно равнодушную политкорректность: пусть, мол, расцветают сто цветов <...> . Что влечет за собою и перемены в самоощущении писателей, либо сознательно предпочитающих маргинальность, либо смирившихся с нею. Изгои и безумцы в прошлом, теперь они оцениваются как вполне законные представители той или иной из множества субкультур <...>.<...>Маргиналов принято жалеть или возмущаться ими. И напрасно. У них найдется пусть и узкий, зато преданный круг ценителей<...>.  Ссылка на страницу: Словарь терминов по речевым коммуникациям Теги: Словарь терминов по речевым коммуникациям | |
|
| |
ТОП материалов, отсортированных по комментариям
ТОП материалов, отсортированных по дате добавления
ТОП материалов, отсортированных по рейтингу
ТОП материалов, отсортированных по просмотрам
| Всего комментариев: 0 | |